Но зато у меня под боком имелись переболевшие люди. Для массового производства не годится, но зато лично у меня появится шанс в нужный момент вылечить себя и продолжить работу. Человеческие белки однозначно снизят шансы аллергической реакции. Сущий пустяк уговорить этих невежд поделиться венозной кровью - спасибо чудной практике кровопускания.

Но сыворотку надо вводить рано, на первый-второй день появления симптомов. Тем, кто болел дольше пяти дней, она уже не поможет. Дальше останется только снимать интоксикацию и следить, чтобы пленки не закрыли дыхательные пути. Антибиотик же… Я тяжело вздохнул. Быстро сделать пенициллин можно было только в сказках. В реальности же на первый этап определения нужной плесени могли уйти месяцы.

Но это не значило, что нужно было сдаться. Пастер не сдался, и я, фармацевт-исследователь, тоже не сдамся. Ну и что, что не микробиолог и не фармаколог, у Пастера, Беринга и Кисимото и того не было! Мне не новый курс прокладывать надо, а просто пройти по готовой дороге, протоптанной сотнями ног великих исследователей. Воссоздать ведь проще, чем создавать новое.

Я достал из чемодана записи Пересвета и встал за стол. Первым делом нужно было приготовить обильное питьё. И для этого как нельзя лучше подходил местный рецепт. А то, что ученик выбросил часть положенных элементов и добавил свою дозировку, так об этом пациентам знать было вовсе не обязательно.

В дверь постучали, когда я увлеченно перебирал травы с порошками и чиркал в бересте, делая свои пометки.

- Кто там?

- Это я, Дуняша! – крикнул в ответ знакомый девичий голос. – Меня с Вольгой к вам в помощники прислали!

Помощники? Я бросил взгляд на стену, на простые механические часы.

- Что-то вы не торопились, помощники, - проворчал я и пошел открывать. – Молчать! Стоять!

Подростки так и замерли с поднятыми над порогом ногами и открытыми ртами.

- Развернулись и быстро пошли гладить горячим утюгом свои запасные платья, не забудьте платки на голову, - тем же командным голосом велел я и, пошарив в чемодане, вручил им свернутый пакет из-под наряда. – Сначала приносите к утюгу одежду, гладите её, потом моете руки и потом складываете в пакет. Поняли? К проглаженной одежде надо прикасаться только мытыми руками. Никто на неё не должен ни дышать, ни кашлять. Пакет до того, как одежда не будет поглажена, не разворачивать, иначе я вас розгами угощу.  

Дуняша и Вольга – это оказался светловолосый широкоплечий подросток с первыми реденькими усиками над губой – беспрекословно взяли пакет, развернулись и взлетели вверх по лестнице. Я удовлетворенно хмыкнул. В этом веке детей воспитывали явно лучше, чем в моем. Никаких вопросов, капризов, кривляний, воспоминаний о правах...  

На этот раз они не заставили себя ждать. Но и опять я остановил их на пороге, вооружившись антисептиком.

- Руки протянуть ладонями вверх!

Дуняша и Вольга растерянно дернули носами, когда им на руки шлепнулись мокрые платки.

- Да, это самогон, - кивнул я в ответ на их молчаливое изумление. – Протрите руки как можно лучше… Нет, дольше… Еще дольше… А теперь лицо и шею… Вот теперь давайте их сюда.

Платки опустились в плошку с самогоном. Следом под ноги будущим светилам медицины шлепнулись мои запасные сандалии.

- Надеть. Что смотрите? Теперь в снадобницу вы будете входить только так. А теперь ты, Вольга, достаёшь своё платье и осторожно, повторяю, очень осторожно раздеваешься, не тряся одеждой, потом протираешь руки самогоном и только потом одеваешься в чистое. Потом завязываешь маску на лице. Дуняша, то же самое. Перед выходом опять переоденетесь. Всё ясно?

- Да, Техён, - хором ответили воспитанники и повернулись друг к другу спиной.

Я посмотрел на них, помечтал о дезинфекции всех этажей и отдельном корпусе для больных и отвернулся от стремительно краснеющей девушки, поправив:

- Можно Тихон. Если совсем уважительно, то Тихон Викторович.

А сам мысленно потер руки и пошел готовить ланцеты и емкости. Доноры для сыворотки пришли сами - даже звать не понадобилось. 

*   *   *

Арант был потрясен. Все были потрясены. Сначала они восприняли нарочито мужское поведение Тэхон как причуду, попытку сбежать от болезненной правды. Но Арант никак не думал, что она зайдет так далеко, что забудет даже о девичьем стыде. Поехать верхом вместе с мужчинами! В мужском седле! Да еще в штанах и каких-то восточных тапках, выставив голые лодыжки на весь мир!

У Аранта темнело в глазах, когда он натыкался взглядом на этот изящный изгиб с трогательной косточкой. Маленькая ножка в кукольной обуви выглядела совсем беззащитно. И такие же тонкие запястья на нежных руках. Не бывало у мужчин таких ног и рук! Никогда не бывало! У мужиков ноги толстые, волосатые до самых пальцев, у неё же кожа была белая и почти чистая. По одним лодыжкам было видно, что перед ними девушка в мужском платье, что уж говорить про безбородое смазливое лицо с волооким взглядом?

Но Тэхон не отступала от своего. Она по-мужски ходила, сидела, ела, говорила, размахивала руками и бесцеремонно гоготала самым неприличным для женщины образом. Ей было всё равно, что её голос можно было принять в лучшем случае за мальчишеский, и то с натяжкой. Она даже с женщинами вела себя как мужчина, не забывая вежливо подавать руки, когда они выбирались из повозки, и бросая выразительные взгляды на их волнительно колыхающиеся юбки. Более того, когда рассвирепевший от её поведения Арант на одном из привалов прямо при ней пристроился к дереву и потянулся к штанам, она даже глазом не моргнула! Не смутилась, даже не покраснела, только безразлично и как-то раздосадовано бросила: «Арант Асеневич, ну не рядом с едой же!», заставив покраснеть от стыда за несдержанность. И Арант сам не понял, как очутился за кустом в трех саженях от лагеря.

Тэхон играла так искусно, что порой ему чудилось, что она и в самом деле мужчина, умудренный прожитыми несчастьями юноша, обладавший невероятной красотой. Годана так вообще засомневалась всерьез. Но Зденька одергивала их всех, и Арант тоже одергивал себя. Тэхон была девушкой - властной, обезумевшей, резкой, но девушкой. И её уснувшую женскую суть нужно было вытащить наружу.

Арант возлагал на Приморье большие надежды: близость смерти, настоящие мертвецы - такое всегда потрясает столь юных девушек. Какими бы стойкими они ни были, но женская чувствительность не могла устоять перед подобным кошмаром. Но если прочие действительно едва сдерживали слезы жалости, то Тэхон еле сдерживала рвотные позывы. Ни жалости, ни слез – лишь потрясение холодного разума и глубокое отвращение. Арант убедил себя, что ему показалось. Ведь рассмотреть выражение лица, закрытого маской и очками, было сложно.

Когда Тэхон попыталась оттереть ему лицо вонючим платком в самогоне, настроение Аранта немного улучшилось. Пусть в безумной манере, но она беспокоилась за него. Значит, действительно была к нему неравнодушна, а Равновесие в её душе стремилось к порядку! Тэхон, по-видимому, испугалась своего порыва, потому что сразу после этого заперлась в снадобнице и не выходила оттуда весь остаток дня. Арант даже забеспокоился слегка и перед ходом песни отправил к ней двух отроков со строгим наказом докладывать о каждом её шаге.