Шрифт:
Закладка:
— Знания, — посерьёзнел Олорин, — нужны для созидания и разгадывания тайн. А твои принесут лишь ещё большее разрушение. Предлагаю снова: пой и слушай со мной. Вместе мы сможем сделать многое!
Вдруг выглядящий как Тэлеро Майя замолчал и насторожился. Это… Ответ? Эонвэ почувствовал, что его услышали и поняли. И более не хотят ощущать здесь присутствие его сознания.
***
Музыка полилась неожиданно. Хор лучших менестрелей Амана зазвучал не в привычное время, обозначая наступление утра, полдень или полночь, а почти сразу, как отзвучало второе пение. Искрящийся звёздной пылью пепел посыпался сильнее обычного, лёгкий ветер закружил сверкающие спирали, усиливая цветочные ароматы.
В песне слов не было, с Таникветиль разлетались лишь многоголосные трели, каноны и сливающиеся в конце концов в унисон непохожие изначально темы, звучащие в разном темпе, тональности и ритме.
Лилась музыка недолго, но слышавшим её показалось — прошла вечность. А когда наступила тишина, сердца наполнились счастьем, не основанном ни на чём, кроме самой возможности жить, дышать, слышать чудеснейшую в Арде музыку и жить рядом с Валар, создавшими окружающую красоту.
***
— Уходим немедленно! — вытирая слёзы, вскочил из-за стола Нолофинвэ. — По пути доделаем то, что не успели! На север! Сейчас же!
«Иначе никто никуда не пойдёт».
Пепел простит всё, что простить нельзя
Похолодало. Ветер дул непрерывно, пробирал до костей, но зато делал воздух прозрачным. Вокруг лагеря на Митриме собралась огромная стая молчаливых птиц, севших на ветви и застывших, словно неживые. Чёрно-серые перья отливали красным, мощные жёлтые клювы блестели, как отполированные рога.
Птицы были умные: стоило пустить стрелу, взлетала только та пернатая, которой угрожала опасность.
— Это тоже шпионы врага? — прозвучал голос воина со стены.
— А кто ещё? — ответил впервые покинувший палатку знахарей Авари. — Здесь половина зверей ему служат.
— Вовсе нет, — дориатский стрелок очень медленно потянулся к колчану. — Эти чернокрылы всего лишь плотоядные кочевники. Они прилетели с востока и ждут, когда нас можно будет склевать.
— Мы им не оставим тела, — разозлился Нолдо на стене и снова выпустил стрелу, одна из птиц взлетела, тут же вернулась на своё место, а древко оказалось в зубках вернувшейся посланницы Моргота.
Вернув стрелу лучнику, летучая мышь, держа в одной лапке свёрнутое письмо, села на мраморные зубцы.
— Где мой Асталион? — пропищало существо.
— Ему передадут, что ты здесь, — натянул тетиву Амдир. — Я поиграю с тобой, если поймаешь десяток птиц.
— Любишь их нежное мясо? — понимающе просвистела мышь, и ринулась к ветвям.
Дориатскому военачальнику пришлось сдержать обещание.
***
Асталион услышал слова вошедшего собрата, что ответ от Моргота пришёл, понимал, что должен идти… Но всё равно стоял у ложа умершего воина и не мог сделать шаг или отвернуться.
Сэльмо был мастером обработки серебра, жившим неподалёку от дворца короля Ольвэ, но волею судьбы заброшенным в Альквалондэ незадолго до трагических событий. Он ушёл в Эндорэ по своей воле, когда увидел, чем Валар и Майяр отплатили Тэлери за верность. Во время бунта на корабле Тэлуфинвэ Асталион спас Сэльмо и его собратьев, тайно проведя к себе в трюм. Потом они вместе собирали войско, сражались с волколаками…
Казалось, Сэльмо удивительно быстро шёл на поправку, несмотря на потерю ноги, но в этот день он просто лёг спать и больше не проснулся.
Выпив что-то со стола, надеясь, что это какой-нибудь дурманящий эликсир, Асталион ещё раз посмотрел в неподвижное лицо эльфа и вышел из палатки.
***
— Оставьте меня одного! — негромко, но безапелляционно приказал Нельяфинвэ братьям, и Феаноринги в молчании покинули шатёр.
— Он не сказал нам всего, — скрестил руки на груди Карнистир. — Уверен, сейчас всё переиграет.
— Пойдёмте ко мне, — предложил Туркафинвэ, снова бледный, с остекленевшим взглядом, тяжело опиравшийся на сколоченную из шлифованных палок опору. — Мне надо прилечь.
***
Походя приказав слугам принести вина и еды, Тьелко остановился у постели.
— Помогите мне не упасть, — стиснул он зубы. — Нога болит — выть хочется. Там на столе есть голубой пузырёк. Курво, дай его.
Макалаурэ отошёл в сторону, осмотрел сваленные горой свитки. Один из них был особенно помятый, значит, он и нужен.
Развернув карту и придавив углы подсвечниками, менестрель присмотрелся: да, это та самая схема расположения воинов, которую так яростно оспаривал Тьелко. Вот линии и обозначения Майти, а эти — как курица трясущейся лапой — Туркафинвэ. Да, решение настоять на встрече в Топях Сереха не вызовет протеста, ведь эльфийский король подробно разъяснил, что обоснованно опасается идти на переговоры в Ард-Гален, ведь там под землёй, как он выразился, «валараукар». Прижилась шутка Морьо про злых Валар. Однако «валараукар» не появлялись во время битвы на болотах, значит, можно не опасаться их неожиданного нападения.
Асталион со своими воинами и половиной «отряда» Дориата — без Амдира! — спрячется в лесополосе, в овраге, где подстерегали орки, поэтому не позволят войскам Моргота снова там прятаться.
«Почему без Амдира?» — раздражённо спросил тогда Туркафинвэ, из последних сил стоя у стола рядом с Майти.
«Чтобы они служили нам, а не ему в этой битве, — помрачнел Нельяфинвэ. — И не могли потом требовать плату. Слишком большую».
Макалаурэ вспомнил, как Тьелко, доказывая, что он, опытный охотник, лучше знает, как расположить войско в лесу незаметно, что он сам ещё не может ходить, ему нужно передвигаться верхом, и что он не позволит командовать его воинами даже королю, трясущейся рукой чертил, едва не разрывая бумагу, план размещения отрядов.
«Вот здесь! — ломая перо, ткнул Туркафинвэ в карту. — Здесь буду я! А сюда встанет Морьо и Амбаруссар! С собой бери Кано, а Курво пусть заходит с востока!»
Макалаурэ нравилось в этом плане всё, кроме одного: при таком раскладе в лагере на Митриме остаётся Амдир, который должен одновременно с выходом воинов «на переговоры» увести за южные горы остатки Нолдор. Он точно настолько надёжен? Народ короля Тингола — это же… Тэлери…
И кто поведёт эльфов — около сотни раненых — из временного убежища в горах? Линдиро? Ладно, ему вроде бы можно доверять.
— Если мы победим, — вернул менестреля в реальность голос Морифинвэ, — то однажды
