– Что я должен понять?

– Я не буду вам объяснять! В этом вторая проблема! Просто разговаривайте с докторами сами.

Я уже писала, что одно из достоинств работы с мистером Икс – это что можно не заботиться о выражении своего лица, чем я сейчас и воспользовалась.

– Вам нужна моя искренность? Начинайте первый!

– Мисс Мак-Кари…

Я не дала ему договорить:

– Я готова это сносить от других! Объятья, жалость, фразу «Энн, то была не ты»… Я могу вынести, когда на меня смотрят и как будто приговаривают: «Ах Энни, ну конечно, мы знаем, что ты не преступница!.. Это было… неудачное стечение обстоятельств и еще немножко гипноза!.. Такое несчастье, такое несчастье!» Я могу вынести, что все, от Понсонби до последней служанки, не исключая и медсестер, все обходятся со мной с осторожностью, а про себя думают: «Сюда идет Энн, внимание… Да, она ударила пациента ножом, но она была под гипнозом… Просто-напросто под гипнозом!» Все это я могу выносить…

– Думаю, мы потеряем меньше времени, если вы сообщите, чего выносить не можете, – бесцветным голосом заметил мистер Икс. Я окончательно вышла из себя.

– Вы обходитесь со мной точно так же! Просите поговорить о том, что я сделала, – тогда говорите первый!.. Скажите мне, что я сделала на самом деле! – И тут вместо меня заговорил мой плач. Ведь плач может подхватить и повлечь, так что ты сама превращаешься в гигантскую слезу и барахтаешься в ней, как было описано в «Приключениях Алисы в Стране чудес». – Простите! Я плачу над вашим… проклятым ковром!.. Скажите наконец, что я пыталась вас убить преднамеренно!..

– Вы пытались меня убить преднамеренно. – Голос мистера Икс был четок и прозрачен.

– И… что я не была «под гипнозом»! Что это был не лунатизм!

– Вы не были под гипнозом, и это был не лунатизм.

– Я отдавала себе отчет во всех своих действиях! Это не было похоже на кошмары мистера Кэрролла, которыми вы так интересуетесь! Это было наяву! Я держала в руке нож и хотела в вас его всадить тысячу раз! И знаете, что еще? Я до сих пор вижу во сне, что я это делаю, а когда просыпаюсь… рот мой полон слюны! – Я заточила лицо в тюрьму своих ладоней, закрыла ставни, чтобы никто не мог меня увидеть, даже я сама. – И это не кошмар!.. В этих снах я не чувствую ни тоски, ни страха! Как не чувствовала и тогда!.. Я чувствую… чувствую…

– Наслаждение, – сказал мистер Икс.

Сказал без всякого выражения и оставил меня рыдать. Таков был способ мистера Икс, так он успокаивал женщину: позволял ей тратить слезы, пока не истощится запас энергии. И на этот раз тоже сработало.

– Да, это была я, – сказала я, вытирая глаза платком. – Это была я. И я ощутила наслаждение.

И только когда мистер Икс снова заговорил, я поняла, что он добился своей цели.

Он хотел, чтобы я наконец выплеснула свои чувства, и он воспользовался предлогом: беседа с психиатрами. И у него получилось. Теперь мистер Икс заговорил со мной очень мягко:

– Именно вы ударили меня ножом, и именно вы остановились, когда я попросил вас перестать. Именно вы почувствовали абсолютное наслаждение, и именно вы теперь плачете, вспоминая об этом. Человек, преподававший математику, – тот же самый человек, что написал абсурдные сказки. Мы всегда остаемся собой, но нас самих внутри нас самих много, мисс Мак-Кари. Вы наконец-то познакомились внутри себя с кем-то, кто не так хорош, как вы. Что ж, в добрый час: многие покидают здание своего тела, так и не познакомившись со всеми обитателями.

– Я сама себе отвратительна, – бессильно пробормотала я.

– Потому что вы ощутили наслаждение. Оно было столь громадно, что вызвало у вас отвращение. По моему мнению, то, что мы называем добродетелью, заключается в согласии довольствоваться умеренным наслаждением.

– Вы не правы.

– Какая Энн из всех Энн Мак-Кари так считает? – уточнил мой пациент.

Я ничего не ответила. Я спрашивала себя: какие другие мистеры Иксы выйдут наружу, если мой пациент переживет опыт подобного театра?

Несмотря на его уверения и каким бы странным это ни казалось, я была убеждена, что мистер Икс так и останется мистером Икс.

Внутри него не было других людей. Икс равнялся только иксу.

Когда я наконец успокоилась, он снова заговорил:

– Мисс Мак-Кари, в соседней комнате страдает человек. Проблема его – из тех, которые никто не в состоянии разрешить самостоятельно. И эта проблема влечет за собой серьезные последствия. Помогите мне ему помочь.

– Я сделаю что могу, заверяю вас, – убежденно отозвалась я.

Я думала о последних словах мистера Икс, когда Кларендон-Хаус наполнился шумом. Окно в комнате выходило на сад и на пляж, но я была уверена, что психиатры уже прибыли, а то, как мой пациент резко распрямился в своем кресле, было для меня знаком: он тоже это почувствовал. Голос его превратился в шепот:

– Тихо! Внимание! Они идут!

Он был как охотник, притаившийся в темноте.

8

Они появлялись поочередно.

Первым в комнату вошел Кэрролл. Он был один, и я не знаю, успел ли он поздороваться со вновь прибывшими. Он был очень бледен. Кэрролл занял стул по правую руку от кресла, одарив меня поклоном и улыбкой. Я вспомнила о чуткости его слуха и спросила себя: слышал ли преподобный мой плач и все мои слова.

Вот о чем я думала, когда дверь снова распахнулась.

Худощавый низенький мужчина, вошедший в сопровождении Джимми Пиггота, производил впечатление человека, который должен без оружия проникнуть в неизведанное и крайне опасное место. Однако, несмотря на тщедушный облик, он производил впечатление человека, побывавшего в тысяче миров и обладающего тысячекратным опытом.

Вошедший изогнул дугой белоснежную бровь.

Он остался таким же, каким я его помнила, – может быть, сделался еще более блистательным. Волосы, бородка и похожие на рожки тоненькие усы – все было белее снега; очки на переносице, серый взгляд и веки, прищуренные, чтобы придать взгляду проницательность. Темный костюм смотрелся безупречно, жилет и галстук символизировали власть и элегантность. Меня он приветствовал легким похлопыванием по руке, и я кожей почувствовала, что на пальце у него тяжелый перстень.

– Энн, Энн – ну конечно же, я вас помню: Энн Мак-Кари, правильно?

Опять это «правильно», его характерное словцо.

И он тотчас отвернулся от меня к Кэрроллу, хотя было очевидно, что они уже успели поздороваться.

– Оуэн, – заговорил Кэрролл, – спасибо, что поспешил ко мне на помощь.

– Как видишь, Чарльз, я вернулся почти со скоростью ответного письма.

– Именно так,