Шрифт:
Закладка:
В детективном агентстве, где работал Виталий, было много ребят из их отдела. Некоторые ощущали дискомфорт, что раньше за ними стояла система, только покажи красные корочки, и сразу же иное отношение — представитель органов! За спиной коллектив, в любом случае можно рассчитывать на его поддержку, а лицензия частного детектива у граждан вызывает недоверие.
Сам Виталий от этого не комплексовал. И раньше он не любил размахивать корочками, предпочитая доверительные контакты, да и сейчас мог разговорить кого угодно. Разрешение на оружие у него имелось, но он не носил с собой пистолет, полагая, что рассчитывать на ствол — последнее дело. Лучше мозгами пораскинуть, чтобы избежать ситуации, когда понадобится оружие.
Но даже скучая по прежней оперативной работе, сыщик знал, что уже никогда не вернется в органы. Что там сейчас творится, — он прекрасно знал. Взятки кое-кто брал и раньше, но настоящие профессионалы таких презирали. Бывало, что и на сигареты не хватало, однако честь дороже.
Настоящий опер — это фанатик. Он работает не за деньги, не за идею, а из-за своего беспокойного характера. Азарт, кураж, моральное удовлетворение после удачно проведенного расследования, операции или задержания, — вот что главное в оперативной работе. Сыщик — это черта характера.
Сейчас кое-кто из оставшихся в органах ребят пенял Виталию, что тот зарабатывает намного больше. Сермяжная правда в этом есть — за меньшую работу частный детектив получает большие деньги, чем опер в органах. Однако это не оправдание для того, чтобы брать взятку и отпустить задержанного или развалить дело. Не хочешь работать в органах — иди в частные сыщики. А оправдываться тем, что «все берут», — подло. Не бери, раз тебе это претит. А раз уж берешь, то нечего подводить под это идейную базу.
Виталий знал, что в органах работали и честные ребята. Но что может честный опер или следователь против всей системы?! Опера пашут без устали, следователь делает свое дело, а прокурор, получив взятку, изменяет задержанному меру пресечения, и ищи его потом на Сейшелах или Мальдивах! Вся работа псу под хвост. Или по совету адвоката тот подаст заявление о незаконном задержании, да ещё припишет, что с ним при этом не очень вежливо обошлись. Опера даже могут заставить извиниться за нарушение конституционных прав, если адвокат на службе у криминальной группировки или получил крупное вознаграждение. И какой-нибудь наглый урод, ухмыляясь, будет упиваться минутой торжества, вытирая ноги об следователя и оперов. Один раз такое случится, два, а на третий человек скажет: «Да пошли они все…! Мне что — больше всех надо?!»
Так что один в поле не воин. Кое-кто, махнув на все рукой, тоже начинал брать взятки, другие сгибались перед начальством, решив, что кнутом обуха не перешибить, и заливали водкой укоры совести, если таковые периодически возникали, третьи оправдывались, что адвокаты, прокуроры и судьи получают гораздо больше, чтобы отмазать подопечного, и убеждали себя, что это всего лишь часть адвокатского гонорара, а арестованный так и так будет освобожден, а четвертые, обложив всех трехэтажным вслух или про себя, клали заявление на стол и уходили на вольные хлеба. В детективном агентстве, где работал Виталий, таких было большинство. Они тоже не ангелы, и тоже не всегда действовали в рамках закона, но, по крайней мере, не марались со взятками. Не так уж и много зарабатывает рядовой частный сыщик, но на жизнь хватает. Виталий знал, что те, кто остался, гребут гораздо больше, не переставая ныть на маленькую зарплату.
Приятель Виталия, Олег, который пришел в их агентство недавно, рассказывал про то, что творилось в их конторе. Они находили угнанные машины, потом перепродавали авторемонтной конторе. Если машина была старой, её пускали на запчасти, если в приличном состоянии, — перебивали номера, все делали тип-топ и продавали. Начальство, естественно, было в курсе и получало свою долю. Олег отказался в этом участвовать и тут же к нему прицепились, — свои же настучали. Получил выговор, потом неполное служебное несоответствие и не стал ждать, когда его выгонят. Начальник, который всем этим заправлял, пару месяцев назад слетел, — кому-то мало отстегнул, и тот заложил. Да он даже и не слетел, его просто перевели в другое место. Он и там, наверное, не растерялся.
Так что Виталий не помышлял о возвращении. Если бы все обстояло как раньше, до этого беспредела, — ещё можно было бы подумать, а теперь и думать нечего.
— Умница, что ушел из органов, порядочному человеку там делать нечего. Алка считает, что все там теперь продажны, и я с ней согласна. Они сами хуже рэкета. В нашем районе со всех лавочников собирают дань не только рэкетиры, но и менты. Ко мне в офис одно время повадился наш участковый. Завскладом каждый раз давал ему пару бутылок водки и что-то на закуску. А ведь складов и коммерческих торговых точек в нашем районе десятки. С каждого возьмешь, — можно собственный магазин открывать. Самому столько не съесть и не выпить, видно, он сдавал куда-то на продажу и делился с начальством. Потом тот вконец обнаглел и стал почти каждый день приходить. Я тогда об этом не знала, а когда тот стал намекать, что вместо натуры предпочел бы деньгами и сразу, завскладом ко мне прибежал — что делать? Я приказала ничего не давать. Тогда участковый пришел ко мне и стал намекать на налоговую инспекцию. По новому закону тот, кто настучит, что кто-то уклоняется от налогов, — получает свой процент от суммы взысканного. Наше государство растит новое поколение стукачей, но теперь уже не политических, а коммерческих. Я сказала, что проверки налоговой инспекции не боюсь, у нас с этим все в порядке. На следующий день к нам пришел пожарник, а затем комиссия из санэпидстанции. Лазили, лазили, не нашли, к чему придраться. Мирон такой ремонт сделал на складе, что не подкопаешься. Но даже если все идеально, пожарник найдет к чему прицепиться. Через неделю пришел ещё один и углядел у меня электрокофеварку. Обрадовался и стал строчить акт, хотя розетка и все остальное у нас сделано с соблюдением всех противопожарных норм. А тот
