Шрифт:
Закладка:
Психоаналитик Стивен Гросс, по совместительству преподаватель лондонского Института психоанализа и Университетского колледжа Лондона, в книге «Искусство жить» продолжает блестящую литературную традицию лучших работ Фрейда. В основе труда Гросса – двадцатипятилетний опыт работы психоаналитиком, запечатленный в емких, пронзительных главах, по стилю похожих на Чехова и Оливера Сакса. Гросс красноречиво передает сложность процесса психоанализа, приглашая посочувствовать его пациентам, их потерям и сожалениям. И в то же время мы не можем не восхититься хитросплетениями человеческого разума.
Автор цитирует Исаака Динесена[36]: «можно вынести любые невзгоды, если рассказать о них». В подтверждение этих слов он уверенно заявляет, что истории помогают нам постичь смысл жизни, и даже если «не находим способ рассказать свою историю, она сама говорит с нами: она нам снится, у нас появляются какие-то симптомы или мы вдруг обнаруживаем, что ведем себя необъяснимым образом».
Подобно Фрейду, Гросс любит литературные аллюзии и ловко проникает в психологический подтекст произведений классической литературы. «Рождественскую песнь» Диккенса он трактует как «историю о необыкновенной психологической трансформации». По утверждению Гросса, один из уроков здесь заключается в том, что «Скрудж не может исправить прошлое и довериться будущему». Герой понимает, что изменения возможны только здесь и сейчас: по мнению Гросса, это очень важно, потому что попытки изменить былое вселяют в нас чувство беспомощности и подавленность.
Это наблюдение перекликается с определением, данным Кьеркегором: «несчастный человек» – тот, кто неспособен жить настоящим, погружен лишь в память прошлого или в надежду на будущее.
Гросс пишет о пациентах с глубоким сопереживанием, осторожно побуждает их прислушиваться к волнующим опасениям и тем самым распознавать встречающиеся в жизни закономерности. Одну пациентку он уверяет, что не оставит ее наедине с проблемами, а к другому, тяжелобольному, обещает приходить прямо в клинику пять раз в неделю, чтобы не прерывать регулярные сеансы. Быть психоаналитиком, объясняет он, значит проводить будни «в размышлениях наедине с другим человеком и пытаться быть рядом». Психоаналитик – это проводник, «отчасти детектив, отчасти переводчик» – вроде редактора, который связывает историю воедино. Тем самым он помогает пациентам обрести смысл существования или, по крайней мере, убедить их, что они «живы в сознании другого».
Фаворит
Американская легенда (1999)
Лора Хилленбранд
В моей юности не было такого понятия, как young adult, или «литература для молодежи». Поэтому я искала в местной библиотеке книги вроде загадочных историй о Нэнси Дрю (желтые обложки этой серии я с ходу узнавала из дальнего конца комнаты), книги Л. Фрэнка Баума о стране Оз и рассказы о животных вроде «Рожденная свободной» и «Живущая свободной» Джой Адамсон или «Невероятное путешествие» Шейлы Барнфорд – историю о трех питомцах, которые ради возвращения домой преодолели сотни миль по Канадской пустыне.
«Завещание и последняя воля одной очень достойной собаки» («The Last Will and Testament of an Extremely Distinguished Dog») – первое, что я прочитала у Юджина О’Нила, а «Рыжий пони» познакомил меня с творчеством Стейнбека.
Лет с шести я обожала книги о лошадях, такие как «Национальный бархат» («National Velvet») Энид Бэгнольд, бесконечная серия романов о «Черном жеребце» («Black Stallion») Уолтера Фарли, а также все книги Маргарет Генри (иллюстрированные Уэсли Деннисом): «Мисти из Чинкотиг» («Misty of Chincoteague»), «Быстрее ветра» («King of the Wind») и «Брайти из Большого каньона» («Brighty of the Grand Canyon»). Все это стало для меня идеальной подготовкой к чтению вышедшей в 1999-м книги Лоры Хилленбранд «Фаворит».
Возможно, кому-то трудно понять, зачем читать четыреста с лишним страниц о лошади, если ты не самый преданный поклонник литературы о животных. Но здесь надо отметить: главный герой, жеребец Сухарь – лошадь непростая. Во время скачек поболеть за него у радиоприемников собиралось около сорока миллионов человек, а в 1938-м его упоминали в газетах чаще, чем Рузвельта, Гитлера или Муссолини. В том же году состоялась гонка Сухаря с главным соперником, скакуном по кличке Адмирал: крупнейшее спортивное событие, которое привело к столкновению болельщиков Западного побережья и Востока. Через рассказ о Сухаре Хилленбранд рисует портрет Америки эпохи Великой депрессии – времени, когда люди стремились убежать от реальности, а феномен рекламируемых в прессе звезд только набирал силу. Отголоски этой части истории страны слышны и в современном нам мире.
Однако в основном «Фаворит» написан в стиле великолепных повествований о животных, которые я так любила в детстве, а еще в традициях классических спортивных репортажей. Говоря словами Джима Маккея из программы компании ABC «Большой мир спорта», роман в полной мере передает читателю «волнение победы и агонию поражения».
Сухарь – воплощение проигравшего – нескладный коротконогий жеребец, у него вечные проблемы с весом и характер большой дружелюбной собаки. В итоге он выигрывает у холеного нервного красавца Адмирала – чемпиона Тройной Короны. Триумф Сухаря в «Гонке века» считают победой Западного побережья над Восточным, болельщиков из рабочего класса – над элитой голубых кровей.
Хилленбранд мастерски изображает окружающих Сухаря людей. Тренер Том Смит – в прошлом объездчик мустангов; владелец лошади Чарльз Ховард – удачливый делец, нашедший призвание в продаже «Бьюиков»; жокей Джонни «Рэд» Поллард – скандальный ветеран скачек, не раз мухлевавший на беговой дорожке.
После ухода Сухаря на покой в 1940-м десятки тысяч фанатов отправились навестить его на ранчо Ховарда примерно в двухстах пятидесяти километрах к северу от Сан-Франциско. Там фаворит произвел на свет более ста жеребят, растолстел и был «блаженно счастлив». Счастливый конец – как в книгах о животных, которые я любила в детстве. А может, даже счастливее.
Параноидальный стиль в американской политике (1964)
Ричард Хофштадтер
Прошло более полувека после публикации книги историка Ричарда Хофштадтера «Параноидальный стиль в американской политике» («Paranoid Style in American Politics»). Но читается она почти как описание основанной на страхе и недовольстве политики, пропагандируемой Дональдом Трампом.
Хофштадтер определяет параноидальный стиль как мировоззрение, чьи характеристики – «чрезмерное преувеличение, подозрительность и конспирологические фантазии», а основной фокус – предполагаемые угрозы «стране, культуре, образу