Девушки понимали друг друга с полувзгляда, общаясь почти без слов. Они настолько были поглощены своей работой, что совсем не обращали внимания на тихие перешептывания и пристальные взгляды двух мужчин.

— Ну вот, видишь, ничего не изменилось! — Ард даже не старался скрыть своего внимания к Элине, следя за каждым ее движением. — Хотя я тоже, сначала подумал, что что-то случилось с нашей язвой.

— Нашей? — Дарден, в отличие от друга, взгляд от жены отрывал, хотя бы для того, чтобы дать понять другу, что он посягает на чужую территорию.

— Нашей, нашей. Я от Элины отказываться не собираюсь. И так вопросом мучаюсь, куда я раньше смотрел и что творил. А эта лангранова заноза ей и подруга, и сестра, и ещё черт знает кто. Но если попытаюсь поссорить, со мной и разговаривать не станут. И проклянут заодно.

— Это я и без тебя понял. Марина тут причем?

— При том, мой ревнивый друг, что если я собираюсь вернуть себе жену, придется смириться и с ее семьёй, а она именно так воспринимает, твою жену. Сам что ли не видишь? Так что придется мне налаживать отношения и с ней. А она вон какая!

— Чего ты все к ней цепляешься? Мелкая она ещё, мира совсем не видела. Всех защитить пытается, а ей самой тяжело приходится, с ее-то внешностью. Поди, столько насмешек пережила…

— Да я тебя умоляю! Какие насмешки? Ты слышал, как она с нагиней разговаривала? Что б меня мороз прошибал от чьего-то голоса? А тут, как новобранец перед первым боем.

— Что ты придумываешь-то все? Жрецов вон как испугалась. И на площади… Она так плакала на площади, от чужой боли заходилась. Ты мне хоть одну из высокородных назови, чтоб сердце так пело?

— Ты своего романтика-медведя на поводок посади. Я слышал, как она у эшафота говорила, днём на торге, сейчас перед нагиней. Не струсила, не спасовала, ни на кого не надеясь, говорила. Поверь, я знаю, о чем говорю. Она привыкла брать и нести ответственность, понимаешь? Она привыкла к уважению и своей значимости. Она мужчин даже равными не считает, ей это ещё доказать надо. Речь, манеры, привычки. Ты же сам видел, как она ест. И потом, смотри внимательно, да не зверем, а сам, как воин оценивай. Посмотри на кисти рук, словно от чужого тела взяты, но думаю, они настоящие. А ступни? Видел?

— Видел, когда вчера охранял во время купания. И спину твоей жены видел. Думаешь, забудет, с такой памяткой?

— Не забудет, веришь, лапу бы отдал, чтоб вернуть все назад, остановить вовремя, теперь вот как исправлять. Иди, докажи теперь, что достоин.

— Доказать что достоин? Человечке? Вон как ты заговорил, кто б подумал. А сам в свое время про канцлера говорил…

— Слушай, что ты все по больным мозолям топчешься? Тебе твое знакомство с женой напомнить? Про плети, самку и прочее? Не о том ведь речь сейчас. Тебя ни чего не смущает? Зелья, травы, знания? Секреты Лангранов, словечки Лангранов, а видел, чем она за девчонку заплатила?

— Ну конечно, точно, Марина пропавшая дочь Гардмира Ланграна. Самому не смешно? И по возрасту не проходит, и по внешности. Видел я портреты Лангранов. Красивы, как демоны. А Марина…

— Дарден, ты совсем дурак. — Ард тяжело выдохнул. — Правильно про тебя говорили, что вот на передовой цены тебе нет, а в разведку с тобой, только если сдаваться. Девочка она умная. Отправилась бы одна, через всю страну "красивая, как демон"? Поди, явно парочка амулетов припрятана была. Может, она не Лангран конечно, но что-то про них знает, это точно. Смотри. Вот Элина, любую болезнь, что чует все равно, правильно?

— Ну да, заметил. Так дар у нее.

— А ты когда на Марину смотришь, что чуешь?

— Слабая больная аура и запах, как от болезни, хотя зверь его не чует. Только человеком.

— А как ты думаешь, чтобы сделала Элина, если бы Марина болела?

— Да мы бы на каждой стоянке задерживались, она б своими зельями-мазями Марину замучила бы…

— А ты хоть раз такое видел? Значит, нет там болезни никакой. Наведенное это, как личина. А значит и внешность не та. Прячется девочка. А вот зачем и от кого, это другой вопрос. — Ард еле успел перехватить Дардена, направившегося к девушкам. — Ты куда сорвался?

— Спросить чего боится, кто обидел? Найду ведь!

— Я, конечно, молодец, нашел с кем догадки обсудить. Ты ей кто, чтоб она тебе спину прикрывать доверила?

— Она сама согласилась на связь со мной.

— Потому что Эрар ее попросил!

— Вы не могли бы помочь — Элина прервала разговор двух оборотней — нага надо перевернуть, а мы его с места не сдвинем.

Оборотни даже и не подумали спорить, а поспешили выполнить просьбу. Почему то с каждым днём быть нужными для двух с виду обычных человечек становилось все важнее.

Ночь прошла. И слава богам. Мне казалось, что время, убегающим песком царапает кожу ладоней. То нужно было перемешивать отвар, пока Элина накладывала стягивающую мазь на края ран, что бы следы от хлыста были как можно незаметнее. О ней самой в свое время, так никто не заботился.

То надо было, как можно быстрее нанести охлаждающую мазь на хвост нага, чтобы снять зуд. То у Миалии жар начался, то у нага кожа словно высохла и трескаться начала, то какая-то пена пошла, как сказала Элина это она дала зелье, чтобы остатки дурмана вывести.

Мы уже физически не справлялись. Элина даже попросила мужчин, что-то обсуждающих на краю лагеря, о помощи. Как ни странно, но нам не отказали. И это была очень весомая помощь. А уж когда нас обеих отправили спать, незадолго до рассвета, я и вовсе готова была расцеловались на радостях, даже вечного надоеду Арда.

Не лучшим образом мы провели и следующие два дня. В первую голову отправляли отсыпаться Элину. Я хоть и с опаской, но оставалась следить за больными. Что-то объясняла Элина, что-то подсказывала Алиена.

Все чаще в ее голосе проскальзывали заботливые нотки, все больше тепла и заботы чувствовалось в наших беседах, все чаще тихое "спи" в мыслях, дарило ощущение домашнего уюта и безопасности. Удивительное чувство открытости с другим существом. С тем, кто понимает, кто живёт твоими мыслями. Гордится совсем мелкими успехами, поддерживает и успокаивает, когда не получается. Сейчас я получала то, чего была очень давно лишена в своем мире. Да и сам мир вспоминался все реже. Там я была лишней.

— "А здесь ты нужна. Элине и Миалии, что погибли бы без тебя. Может и ещё кто ждёт, когда ваши пути пересекутся. А ещё ты нужна мне, моя маленькая искорка!"

К полудню третьего дня, мы наконец-то покидали это селение. Наши больные временами приходили в себя. Болезненное беспамятство сменилось исцеляющим сном.

Девушку мы разместили в своем фургоне. А вот нага в третьем, сложив часть вещей к оборотням. Пара смирных лошадок послушно тянула фургон в след за первым, при помощи длинной привязи, и особого внимания к себе не требовали.

Но когда мы проезжали небольшой, но очень старый храм, я попросила ненадолго остановиться. Пока собирали лагерь, я нарвала букет. И сейчас отнесла его к статуе богини.