Шрифт:
Закладка:
Сиборн ответил, что ничего такого он не знает и знать не хочет, потом посмотрел на меня внимательнее и сказал, что напишет пани Софии. Достал почтовый ящик и быстро набросал несколько слов. Засунул конверт в щель.
— Эээ… — сказал я, — а в целом как прошла битва? Как Жугар?
— Пленен и ожидает обмена на пленников Камито.
Я не знал, что еще говорить. Стоял, ковырял землю ногой, как тупая первоклассница. Ненавижу такие моменты.
— Всех пленников не отпустят, -сказал я, — Жугар многих антийцам в рабство уже продал.
— Ах, какое горе! — фыркнул Базиль.
Казначей фиолетовых извлек из почтового ящика письмо.
— Вас ожидают на стоянке арьергарда. Это туда, — он махнул рукой, — километра два прямо у скал в ту сторону. Подходите к центру, к телеге, на которой навалены пустые бочки.
* * *
Никакой телеги с бочками искать не пришлось, нам бросились на шею и стали душить в объятьях еще до того, как мы добрались до первого заграждения из повозок. По законам жанра это вообще-то полагалось делать Еве, но она стояла поодаль с таким видом, как будто мы кругом перед ней виноваты и вообще нуждаемся в строгом дисциплинарном взыскании — зато Акимыч буквально хохотал от счастья.
— Живые, сволочи!! Совсем живые! Люк, дай еще раз чмокнуть твою кислую рожу! Ним, я знал, что ты сможешь! Ты гений, мужик! Утром, когда очки капать начали, я так Евику и сказал, не раскисай, это наши дерутся, точно!
— Какие очки?Мы ни с кем не дрались… Хотя, может, Сакаяма воевал, а на нас очки шли, раз мы в его отряде.
— А при чем тут Сакаяма?- спросила Ева, которая, похоже, так пока и не определилась, что с нами делать — обнимать или отчитывать.
— Да мы его в степи потеряли пару дней назад, наверное, он к бою раньше нас успел.
— Как вы могли его потерять, если его дня три назад назад арестовали за то, что он одному из тюнагонов сапоги обблевал? Сняли с должности и сослали куда-то обратно, в деревню, а нас к кашеварному отряду приписали.
— Не понял. Мы же с ним вместе с горы упали, он со мной всю дорогу был…
— Не знаю, с кем ты был и куда падал, но эта пьяная бочка всю дорогу терлась при нас.
— Ага, — сказал Акимыч. — А еще он в котел с горячей кашей сел, крику было! А нам пришлось потом эту кашу есть, так-то! У вас пожрать, кстати, ничего не найдется? Тут ни за какие деньги ничего из нормального съестного не купишь, только каша просяная. Такая гадость!
— Ничего не понимаю… Это Сакаяма, получается, раздвоился? Такое вообще возможно? Он же верблюдицу околдовывал, в свинью превращался, карпов продавал…
— С тобой точно все в порядке? — озабоченно спросила Ева.
— Я не знаю, — сказал я, приваливаясь к высокому колесу повозки. — А где у вас эта просяная каша, а то у меня такие дебаффы голода и изнеможения, что я, наверное, сейчас сдохну.
* * *
Палатка! Милая родная войлочная походная палатка! Бульканье чайника. Жирное вареное, пахнущее дымом просо, полная миска. Вторая. Еще бы ванну принять, потому что умываться смоченной кипятком рубашкой — это хорошо, но недостаточно.
—… как грузы через мост смертников на себе таскать, костры разводить и котлы драить, так обозники -в первых рядах, да, Ев? а как питание — то по остаточному принципу.
Новостей у ребят особых не было. Они путешествовали через горы, боя тоже толком не видели, и пожалуйста, очень надо было им тот бой видеть.
— Я бы и рванул вперед, но мы ж на полдня, считай, отставали. Как подошли, так наши уже учгурцев добивали, нам сразу велели лагеря ставить. Я Еве говорю, не беспокойся, ребят вместе с прочими пленниками отпустят, Нимис тоже найдется, что с ним сделается, а она только ругается и псешит, и места себе не находит.
— Я просто терпеть не могу, когда все, абсолютно все выходит из-под контроля! — сказала Ева так недовольно, словно ее оскорбило предположение, что она могла из-за нас переживать.
— Такова жизнь!- философски заметил Акимыч.
— И что теперь? — спросил я. — Мы уже не в армии, видимо, война же кончилась, да? Возвращаемся в Камито?
— Не знаю, — сказала Ева. — Армия, думаю, тут еще будет долго лагерем стоять, обмены обговаривать, контрибуции всякие. А одни мы этим путем не пройдем, даже с Хохеном.
— Ага! — согласился Акимыч. — Ты бы видел, какие тут крылатые штуки летают, вроде, как люди, но с вот такенными носами и крыльями — лупят прямо с неба чем попало. А уж пещерные людоеды — такая дрянь здоровая! Я только трупы видел, но мне хватило! Ну, и обезьяны, конечно. От этих вообще житья нет, меня два раза камнями грохнули, хорошо при обозе жрец идет, воскрешает.
— При этом мы шли по уже зачищенной передовыми отрядами территории — одних нас в этих горах съедят моментально, — кивнула Ева.- Но сидеть тут пару недель, жевать эту дрянь — что-то не хочется. Да и зачем нам в Камито, нет там никаких зацепок, думаю. Я лично предлагаю завтра с утра отправиться к торговому тракту на Бахрэль. Война закончена, местное население к нам теперь должно быть нейтрально, караван найдем, а не найдем, то все безопаснее будет.
— А зачем нам в Бахрэль, это город?
— Да. И немаленький. Больше Камито точно, да еще и портальный. Поищем там каких-нибудь следов, а не найдем — так Бахрэль стоит на берегу Джанга, а Джанг берет свое начало от Гор Зеленого Тигра. И хотя я искренне надеюсь, что нам не придется тащиться в эти псячьи горы, но что-то мне подсказывает — нас ведет в тамошний знаменитый монастырь. И уж лучше путешествовать по реке, чем пытаться проделывать этакий путь на своих двоих.
— Только у нас баркаса больше нет, — сказал я.
— Попробуем найти попутный транспорт в Бахрэле или прямо там купим лодку. Какие-то деньги еще остались, хотя отныне я ввожу режим строжайшей экономии. Итак, кто поддерживает мой план? Возражений нет? Тогда отдыхаем, отсыпаемся и завтра выдвигаемся в Бахрэль!
Глава 15
Даже когда люди живут в войлочных палатках, они не могут просто так взять, собраться и пойти по своим делам. Ева с Гусом и Лукасем с утра отправились по местным разносчикам-торговцам, которые тащились за армией, как шакалы за стаей львов, продавая солдатам всякую мелочевку типа соли, ниток с иголками и мыла, взамен же скупали по дешевке самый хлам из боевых трофеев. Наши бывшие рабы, босые, в тощих рубахах, не могли отправляться в поход, нужно было обзавестись хотя бы минимальным снаряжением — ботинками, куртками и одеялами, самыми прочными из возможных, по самой низкой цене. Нам же с Акимычем выпала честь сдать котел распорядителю обоза, оказывается, эти многоведерные дуры раздавались кашеварам не просто так, а за залог в сто золотых из их личных средств. Очень экономично армия Камито устроена. Здоровенный, покрытый пачкающейся сажей котел был отмечен как груз, поэтому в инвентарь его положить было нельзя, нужно было переть на себе. Сперва мы его кое-как попытались оттереть от сажи пучками сухой травы, смоченными водой из маленького ручья, но толку от этого никакого не было. Жирная, мажущаяся сажа сразу переходила на руки, потом на все остальное, и к концу процедуры омовения котла мы с Акимычем вполне годились на иллюстрацию к детскому стишку о черненьких чумазеньких чертятах. Терять в смысле белизны одежд нам было уже нечего, поэтому я ухватился за край тяжеленного котла, а Акимыч свой край просто надел на голову — разница в росте сказывалась.
— Осторожнее, ты чуть в лошадь не вписался.
— Ну, я же не вижу куда иду. Ты меня направляй!
— Я бы направлял, но ты прешь вперед, как трактор.
За этими пререканиями я отвлекся и не успел помешать Акимычу, семенящему под котлом, влететь в бронированного верзилу, невесть откуда взявшегося на нашем пути. Котел с блямканьем вписался по центру этой туши, туда, где коротковатая броня кончалась и местами между кольчужными цепочками виднелся вполне себе голый живот.
Дракон Ночи, воин меча сто тридцать восьмого уровня, покачнулся, взревел, одним махом поднял котел, запулил его на дорогу, пугнув бродящую там лошадь. Акимыча же воин, схватив за грудки, метнул, как щенка, в гору сломанных тележных колес.
Не знаю,
