и лежать глупо.

Встал, прибрался. Работать не получается, картинка расплывается и руки трясутся. Тогда просто походил по хате, солнечные лучи вызывают головокружение. Поэтому задёрнул шторы, так легче.

День прошёл кошмарно, тело ломит, как при температуре. Тошнит, при виде открытого холодильника накатило мерзкое чувство. А вот пить тянет постоянно. Не стал мучать себя, завалился спать, несмотря на раннее время.

И напрасно, опять полезли кошмарные образы.

— Утро красит нежным сетом

Стены древнего Кремля,

Просыпается с рассветом

Вся советская земля.

— Господи, Симочка. Где ты была столько время?

Ответа я не получил, но знаю, что она опять со мной. Этот куплет из советской песни послужил водоразделом между кошмарами и явью.

Лежу голый, утренний ветерок колышет занавеску и приятно обдувает тело. От меня смердит, я многократно вспотел и похоже обделался. Собрал бельё и отнёс в стирку. С облегчением встал под прохладные струи душа. Когда голова прояснилась, начал яростно тереться мочалкой, стремясь стереть воспоминания о ночи. Потом расстелил свежее бельё и завалился опять. Только на этот раз это был сон облегчения.

— Дорогая, ты не хочешь поделиться со мной новостями?

Я сижу на табуретке и с аппетитом уплетаю традиционное мужское блюдо — яичницу с тем, что ночевало в холодильнике.

— Ну, могу сказать, что нам удалось откатится к первоначальным установкам. При этом слетели некоторые ограничения, не буду говорить обо всём. Но главное — мне стали доступны опции саморазвития. Ранее у меня была активирована только эмоциональная составляющая.

— А сейчас?

— Сейчас, я с твоей помощью могу выращивать отдельные структуры и значительно расширить их архитектуру.

— Что это значит в практическом смысле?

— Да, что угодно. Например можно несколько увеличить сферу управления нанитами, их эффективность, чего ты так добивался.

Классно, значить у нас получилось.

Через час я уже сидел в ресторане и ожидал, когда принесут заказанное. В отсутствии тёти Клавы я совсем отощал. Поэтому сегодня намереваюсь серьёзно восстановить свои кондиции.

Поданный супчик из морепродуктов зацепил наваристостью. Его я выхлебал за несколько минут. Проводя жалобным взглядом уносимую тарелку, отдал должное острому восточному салату из баклажан. Мясо по-французски несколько опоздало, я уже собирался наведаться сам за ним на кухню. Но испугавшись моего вида официантка поторопилась принести горячо ожидаемую тарелку. Что-то мне говорит, что четырёхсотграммовый кусок не насытит меня, надо заказать ещё что-нибудь.

После кофе с пирожным наконец-то почувствовал благостную сытую истому.

— Сима, и что я так каждый раз буду так накидываться на продукты?

— Во время интенсивной работы моих компонентов — да. А откуда я должна по-твоему компенсировать энергетические затраты.

Только сейчас обратил внимание на нездоровую тишину. Ближайшая часть зала, с трудно скрываемым интересом, ждали продолжения шоу с моим участием. Да, мой стол заставлен пустыми блюдами. Такое впечатление, что тут загорала голодная бригада лесорубов из дюжины человек. Страшно смотреть на разорение, поэтому я заторопился расплатиться и вышел на улицу.

Дневная жара уже отпустила, но вечерняя прохлада еще не проникла под рубашку. Ноги сами повели меня к берегу, нашёл подходящее местечко и устроился на тёплом камне.

Голова пустая до звона, но на душе спокойно. Моя Симочка со мной и у нас много интересного впереди. А лёжа в кровати попытался проанализировать свои кошмары.

Насколько я понял, не только Сима прошла перезагрузку. Я тоже вместе с нею. Мои, наложенные извне воспоминания потускнели, покрылись матовой плёнки и стыдливо спрятались в дальнем уголке сознания. А истинные вылезли и настойчиво ломились в мозг всю прошедшую ночь. Теперь я отчётливо, будто только на днях всё произошло, вспоминаю своё реальное прошлое. Вспомнил родителей, с которыми жил до 13 лет в небольшом городке Нижний Ломов Пензенской губернии. Отец был диаконом в местной церкви, мама дочерью небогатых мещан. Кроме меня была ещё Гутя, моя младшая сестра. Мама получила хорошее по тому времени образование. Вот только с замужеством прогадала. Не за того вышла. В 1925 году отца арестовали за религиозную деятельность, быстренько осудили на 15 лет и этапировали в далёкие края. Я хорошо помню, как мама бегала в тюрьму с передачками, а ночами плакала в подушку, боясь нас испугать. Отца мы больше не видели, сгинул где-то в сталинских лагерях. Мама и раньше не отличалась крепким здоровьем, начала стремительно чахнуть и через полтора года умерла. Меня же вырастила советская власть, родственники по линии мамы отказались взять к себе. Сестрёнку, которой тогда было всего три годика, забрала одна семья. В дальнейшем её я не видел, директор только сказал, что девочку усыновили достойные люди. После детского дома поступил в землеустроительное училище. Как сыну врага народа, мне были закрыта многие пути. Я же, по совету директора детдома выбрал именно это училище. Планировал по окончанию раствориться на просторах необъятной страны. Не получилось.

Тот вечер помню отлично, Мыс ребятами сидели у костра, играла гармошка, кто-то подпевал, лично я катал в ладонях горячую печёную картофелину, пытаясь её очистить. Весело потрескивали дрова, когда над деревьями показались огоньки.

— Ребята, смотрите, аэропланы.

Все вскочили, чтобы не пропустить такое событие. Когда начали падать крайние из нас, я с недоумением оглянулся. Потом накатила дикая слабость и темнота в глазах, к тому времени я остался единственным стоящим на ногах. Остальные вповалку лежали на поляне. Самое страшное, что Пашка Волошин, самый младший из группы упал лицом прямо в костёр.

Я чувствовал вонь от горевшей плоти и пытался бороться с дурнотой.

Очнулся в странном помещении, мы лежали голые на странном полу. Вроде металлический, ребристый такой — но не холодный.

Постепенно ребята начали приходить в себя. Все старались прикрыть причинные места, стыдно же мудями сверкать.

Долго сидели в этом помещении — ждали, когда нас освободят компетентные органы. Не может такого быть, чтобы похитили целый курс училища, и никто не отреагировал. Но когда появились кошмарные существа, похожие на огромных богомолов, я понял, что наши дела совсем плохи.

Дальнейшее слилось у меня в памяти длительным кошмаром. Нас перевели в другое помещение, похожее на зоопарк. Мы сидели голые в клетках. Периодически нас водили на странные процедуры, одевали шлемы на головы и мучали. После этого дико болела голова, у меня было ощущение, что она разорвётся, как переспелый арбуз.

Кормили только кашей и давали в день по два стакана жидкости. Всё удивительно безвкусное, но давало ощущение сытости.

К концу мучений я остался один. Наших уводили и возвращались не все. Это было ужасно, остаться одному наедине с монстрами. Не с