Мемориал Гилки – неприятная необходимость, потому что тела редко удается спустить с горы целиком. Семьи погибших на Эвересте иногда нанимают специальную поисковую команду, которая спускает умершего. На К2 такого не бывает. Дикая гора пожирает своих жертв долгими зимами. Тела перетираются льдом и камнями, и десятилетия спустя гора отдает их по частям в лавинных выносах.

Товарищи Арта Гилки в 1953 году сложили пирамиду в память о нем, и возникла мрачная традиция. Альпинисты во избежание антисанитарии относят к мемориалу пальцы, кости таза, ру´ки, го`ловы и но`ги, которые находят в тающем снеге ледника. Хоронить останки под мемориалом Гилки кажется более уважительным, чем оставлять их воронам. Более полувека мемориал – не просто место захоронения мертвых, но и предостережение живым. Альпинисты, собирающиеся взойти на К2, приходят к пирамиде, чтобы лишний раз осознать, во что ввязались.

Чхиринг считал это нелепостью. В 2008 году он одним из первых прибыл в базовый лагерь, чтобы подготовить его для клиентов. И было отвратительно спать и есть в непосредственной близости от трупов. Останки замерзали ночью, оттаивали утром, нагревались днем, чтобы ночью снова замерзнуть. Чхиринг беспокоился, что таким образом души умерших не могут покинуть телесную облочку, страдают и хотят освободиться и что богиня горы страдает вместе с погибшими. «Я не подходил близко к мемориалу», – сказал он. Он также предупредил своего друга Эрика Мейера, чтобы тот держался от пирамиды подальше.

По мнению Чхиринга, умершие заслуживают лучшего обращения. Шерпы и многие другие буддисты предпочитают кремировать мертвых. Дым уносит дух в небесное царство, как это было с матерью Чхиринга. Если человек умирает в высокогорье, где нет деревьев и не из чего сложить костер, кремацию заменяют так называемыми небесными похоронами. Иностранцы считают этот обычай варварским (Китай запрещал проводить небесные похороны в Тибете с 1960-х по 1980-е годы), но для Чхиринга это священный способ дать свободу душе. Буддистские ламы относят тело на специальное место. Воскуривая благовония и читая мантры, они разрубают труп на куски и дробят кости. Эти приготовления привлекают стервятников, которые затем съедают плоть, а душа уносится в небо, которому и принадлежит. Души внутри мемориала Гилки не получили освобождения ни посредством кремации, ни с помощью небесных похорон, и это не нравилось Чхирингу.

Он решил побольше узнать о характере богини К2 и пошел к шерпе Пембе Гьялдже, участнику голландской команды. Пемба принадлежал к Палдордже, древнему шерпскому клану из Солу-Кхумбу, то есть находился на вершине в шерпской иерархии, шесть раз восходил на Эверест и обучался в престижной Национальной школе лыжного спорта и альпинизма в Шамони во Франции. Пемба, как и Чхиринг, шел на К2 как полноправный участник экспедиции. Пемба обычно молча следил за дискуссиями альпинистов, предлагал несколько простых и логичных решений, затем снова погружался в молчание. Такое поведение раздражало Чхиринга, поэтому он передумал и решил посоветоваться кое с кем другим. Он позвонил своему ламе по спутниковому телефону Thuraya. Звонки тарифицировались по два доллара за минуту.

Нгаванг Осер Шерпа ответил не сразу, потому что молился у ступы Боднатх. «Я не могу с такого расстояния понять, какое настроение у Такар Долсангмы», – сказал он. Он посоветовал Чхирингу провести пуджу и обратить внимание на реакцию горы. «И не поднимайся во вторник, – добавил он. – Это неблагоприятный для тебя день».

Закончив разговор, Чхиринг стал складывать в центре лагеря чортен из камней. К этой пирамиде он привязал веревку с буддистскими молитвенными флажками. На красных, голубых, белых и желтых лунг-та – в переводе с тибетского «конях ветра» – были написаны мантры. Эрик и другие альпинисты тоже приняли участие в обряде. Поднялся ветер. Флажки развевались, распространяя по лагерю благословение. Чхиринг знал, что Такар Долсангма здесь. Он повторял мантры, прося богиню о заступничестве и прощении. Затем он прислонил свой ледоруб и кошки к чортену, поставил рядом тарелку с рисом в надежде, что богиня примет подношение, благословит снаряжение и простит рану, которую они вот-вот ей нанесут. Чхиринг зажег благовония и осы`пал лица своих друзей мукой, что означало, что он желает им жить, пока они не постареют и не поседеют. Наконец, он попросил у богини разрешение на восхождение.

Обряд не удался. Богиня не была благосклонна. В ту ночь лавины с грохотом сходили по склонам горы, и было видно, что на вершине дуют сильные ветры. Потом целую неделю К2 пряталась в облаках. Когда 15 июня в базовый лагерь прибыли участники экспедиции «Прыжок с разбегу», Чхиринг понял, кто был проблемой: начальник Пасанга Ламы.

Не только Чхиринг считал присутствие мистера Кима дурным предзнаменованием. «Я молился о том, чтобы гора не узнала мистера Кима», – сказал Нгаванг Бхоте, повар корейской команды. Несмотря на то что Ким делал все, чтобы его команда была одной из наиболее хорошо экипированных в базовом лагере, шерпы недолюбливали его после конфликта на Эвересте в 2007 году. В тот год команда Кима восходила на гору со стороны Тибета, и один из участников нашел необычный кусок кварца. Казалось, будто кто-то специально впечатал в структуру минерала корейский иероглиф, обозначающий Эверест. Мистер Ким объявил камень священным, и его команда возвела в палатке-кухне алтарь. Корейцы верили, что кварц защитит их на восхождении.

Но через несколько дней камень исчез, и «Прыжок с разбегу» запаниковал. Четыре дня корейцы обыскивали базовый лагерь в поисках талисмана. На пятый день прибыл китаец – экспедиционный офицер связи, чтобы начать расследование, потому что Ким обвинил в пропаже камня шерпу. В тот же день новозеландец Джейми Макгиннесс, организовавший экспедицию Кима, сильно повздорил со своим клиентом. «Я сказал Киму, что заберу у него всех шерпов, если он собирается наказать кого-то из-за камня», – вспоминает Джейми. Он стал обсуждать с офицером связи возможность аннулирования разрешения корейской команды на восхождение.

Мистер Ким сбавил обороты, извинился перед шерпом и успешно взошел на Эверест со своей командой и двоюродным братом Пасанга, Джумиком Бхоте. После Джумик шутил, что работать на «Прыжок с разбегу» – все равно что прыгнуть с утеса и ждать, что полетишь. На К2 корейцы хвалились перед Чхирингом и Эриком, что у них «крупные спонсоры, которых нужно впечатлить, поэтому они взойдут на вершину, чего бы это ни стоило».

Чхиринг держался подальше от «Прыжка с разбегу» так же, как и от мемориала Гилки. Но все же присутствие мистера Кима тяготило его. Чхиринг был одержим К2, но сейчас начал думать, что его жена, возможно, права. Может быть, К2 не стоит риска. Чхиринг поговорил с Эриком о возвращении домой. Спросил мнение Пембы. Снова позвонил своему ламе по спутниковому телефону и попросил провести еще одну пуджу в Боднатхе. Целую неделю Чхиринг продолжал таскать камни для своего чортена, хотя он и так уже был самым большим в лагере – более двух метров в высоту. Но Чхиринг чувствовал, что восходить сейчас неправильно. У Нгаванга Бхоте были такие же ощущения. «Я чувствовал, как погода меняется каждый раз, когда Надир Али (пакистанский повар, нанятый сербами) забивал животное и готовил мясо», – сказал он. И Чхиринг перешел только на рис и лапшу.