100. Для очищения и связи с тонким окружением

Она отбрасывает старые одежды из материи тяжелой

И, избавляясь от тисков земного притяжения, влекущего назад,

Возносит душу ввысь от мира одного к тому, что ещё выше,

Пока в эфире обнаженном пиков высочайших

105. Одна лишь духа простота святая остается -

Покров прозрачный изначальный существа извечного.

Когда дух должен к своей смертной ноше назад вернуться,

К тяжелой совокупности земного опыта,

Тогда он снова одевает те тяжелые одежды.

110. Задолго до того, как в атомарной Пустоте

Была сотворена земная твердь,

Вокруг невидимого духа, который в сущем скрыт,

Соткалась самомаскировки оболочка яркая.

Из этих ярких оболочек сработаны все царства тонкие.

115. Этот чудесный мир со всеми лучезарными своими

Дарами виденья и счастья нерушимого

Заботиться лишь только о выраженьи совершенной формы;

Незамутненный на своих вершинах, на низших планах он – опасный;

Его свет тащит к краю, где вся Природа исчезает;

120. Он придает красу и цвет ужасу бездн,

И глаз очарование – Богам опасным,

И наделяет грацией и демона, и змея.

Навязывает транс его земному миру Несознание,

Он смерти одеяние мрачное для нас сплетает

125. И – сам бессмертный – узаконивает нашу смертность.

Посредник этот служит большему Сознанию:

Вместилище сокрытого абсолютизма -

Является он тонкой почвой мира полностью материального,

Он – неизменный в своих изменчивых, непостоянных формах.

130. В изгибах памяти своей творящей

Хранит бессмертный образ он предметов бренных:

Его сошедшие могущества лежат в основе наших скудных сил;

Его мысль формирует наше разумное невежество;

И его чувства порождают рефлексы тела нашего.

135. Дыхание тайное могучей силы, неиспытанной ещё,

Неявный блеск мгновенья внутреннего ви́денья,

Его намеки тонкие – всё это есть замаскированный источник

Грёз наших ярких радужных

Об окружении обычном с оттенками преображения, идущих

140. Пока даже земная грязь не станет теплотой небес

И в том падении души не проблеснет сиянье рая.

Познанье плана тонкого для нашего неведенья – исходный пункт,

Его краса маску уродства надевает грязную,

Искусное добро его кладет начало списку наших зол.

145. Вверху он – небо истин творческих,

Посередине – космос благозвучных грёз,

Внизу – форм разлагающихся хаос, -

Теряется он погруженным в несознательной основе нашей,

И из её падения на Землю возникла наша плотная Материя.

150. Так совершалось погруженье Бога в Ночь.

Мир падший стал кормилицею душ,

В которых обитала скрытая божественность.

В бесцельной пустоте проснулось Существо и жить в нем начало,

Обширное как мир Неведенье пробилось к жизни и мышлению,

155. Из сна бессмысленного вырвалось Сознание.

Всё здесь приводится в движенье неодушевленной волей.

И Землю несознательную, падшую, инертную, тупую,

В дремоту погруженную, бездушную творить заставила

160. Страстно желающая память подсознания, которая осталась от счастья,

Умершего задолго до рождения Её, -

Чужого чуда на Её бесчувственной груди.

Болото это приютить должно и розу с орхидеей;

Из вещества его слепого и безвольного должна возникнуть красота,

165. Которая принадлежит лишь сферам более счастливым.

В этом заключена судьба, завещанная Ей,

Как если бы убитый бог оставил золотой кредит

Душе плененной и незрячей силе.

Подверженные смерти части божества бессмертного

170. Ей нужно из потерянных фрагментов воссоздать

И заменить, согласно документу, хранящемуся где-то,

Неясный титул свой на Имя божье.

Всё, что осталось от её единоличного наследства, -

Всё сущее несет она в своих бесформенных пылинках.

175. Гигантскую энергию свою, приложенную к формам ограниченным

При пробном, медленном движении силы,

Которая использует лишь хрупкий притупленный инструмент,

Она сочла приемлемой для исполнения запроса своей природы

И для работы огромной важности, возложенной на человека -

180. Труда, который невозможен для богов.

Любая жизнь, которая с трудом на поле смерти существует,

Определенно требует и для себя доли бессмертья;

Животное полусознательное тело служит средством

Разума, который должен возродить утраченное знание,

185. Хранящееся Несознаньем мира в каменных тисках,

И носит оно его, пока дух связанный бесчисленными узами Закона,

Не станет полностью царем Природы.

Могучее родство – источник этого бесстрашия.

Все мы в несовершенном этом мире пытаемся

190. Взглянуть вперед или назад, понятие о Времени отбросив,

На чистую идею и прочный неизмененный образ

В искусстве абсолютном безупречном всякого творения.

Увидеть Абсолют внутри всех бренных форм,

Запечатлеть прикосновенье вечности во всём, что время сотворило -

195. Это и есть закон всесовершенства на земле.

Один фрагмент божественного замысла был здесь осмыслен;

Иначе не смогли б мы никогда надеяться на жизнь бо́льшую,

И не могло бы быть ни райского блаженства, ни восторга.

Ведь, даже в малости земного бытия, подверженного смерти,

200. В этом узилище для внешней формы

Уже проложен через стены нечувствительные нервов и рассудка

Сверкающий проход для безошибочного Пламени,

Уже Величье Бога давит или Сила прорывается,

И, вот, тупой земной барьер на время удален,

205. Завеса несознания из наших глаз исчезла -

Теперь нас наполняет творческая мощь Небес.

Энтузиазм божественного действа пропитывает нашу жизнь,

Мы чувствуем мистический толчок души,

Страданья радость вызывает трепет в наших членах;

210. Мечта о красоте кружится в сердце,

Любая мысль из Разума извечного пододвигается вплотную к нам,

Намеки, брошенные нам Незримым,

Который пробудился от Бесконечья сна, нисходят к людям,

Как символы того, что никогда никто еще не совершал.

215. Но если плоть инертная не откликается совсем,

Тогда ослабевает сакральный всплеск блаженства,

Кипенье страсти и прилив энергии

От нас уходят, и, хотя на удивительной земле и остается

Форма яркая, воображаемая высочайшей,

220. Совсем немного из того, что значимо, здесь след какой-то оставляет.

Глаза Земли лишь вполовину видят, а её силы вполовину созидают;

Её редчайшие работы – лишь копии небесного искусства.

Сияние золотой искусственности,

Шедевр правил и приёмов ловких -

225. Земные формы то в себе скрывают, что приютили;

Они – лишь имитация упущенного чуда саморождающихся форм,

Которые живут извечно под пристальным вниманием Вечности.

Здесь, в этом сложном, наполовину завершенном мире

Осуществляется Сил подсознательных труд медленный тяжелый;

230. Здесь есть не знающий, но прорицающий ум человека,

Его рожденный на неосознающей почве гений.

Его искусство здесь – копировать земные копии.

Ибо когда он устремляется к тому, что превосходит что-либо земное,

Слишком незрело его знание, а инструменты для работы слишком грубы,

235. И очень тяжело, с сердечной болью он постигает

Мысль божественную в доме преходящем собственном,

Свой образ, как прибежище во Времени для самого Всевечного.

Всё наше существо трепещет от воспоминаний тех немыслимо далеких,

Оно бы низвело сюда их вековечный смысл,

240.