– Моих родителей курирует другой департамент, и звонок Сатане будет как раз по адресу.

– О, Сатана в моем телефонном списочке тоже есть, – усмехнулся Тайлер.

– Не смешно, – ответил его друг, закатывая глаза.

– Думаешь? – закусил губу Тайлер, толкнув Майкла в плечо. – Ладно, я удалю его номер, так и быть. Все ради тебя.

– Иди к черту, – улыбнулся его приятель.

– Преподобный Майкл! Ну что за выражения! Я был о вас лучшего мнения… И, кстати, как мне идти к черту, если вы будете ревновать?

К тому времени, когда мы доехали до Таллы, я немного пришла в себя и уже не хотела безостановочно плакать.

– Хочешь, напишу про тебя статью в газету? – спросила я у Тайлера, больше не зная, как выразить свою благодарность.

– Я сам готов тебе заплатить, если ты только не будешь ничего писать! – отшутился он.

Его имя постоянно мелькало в прессе, скандалы тянулись за ним, как мантия принца. Я рассмеялась, осознав, что только что предложила утопающему стакан воды.

Мы распрощались, и я зашагала по улице, оглядываясь по сторонам, пока не нашла красный фасад с вывеской «Кей-Таун».

Это был первое место, которое пришло мне на ум, когда Тайлер спросил, куда меня подбросить.

* * *

Минут пять я собиралась с силами. Не сразу смогла заставить себя открыть дверь и зайти внутрь. Задавала сама себе вопросы и отвечала на них, словно проверяя, имею ли я право беспокоить других людей, достаточно ли серьезны мои причины отвлекать их от работы. Наверно звучит глупо, но в тот момент я чувствовала себя окончательно затравленной, непрошенной, ненужной.

Я зашла внутрь и спросила у незнакомого парня на кассе, могу ли я поговорить с Митчеллом или с Джуном. Джун явился сразу же, узнал меня и расплылся в улыбке – просто засветился, как луна. Сказал, что Митчелл должен вернуться, когда разделается с очередным заказом, но он не знает точно, когда это случится. Усадив меня за стол, он принес мне рисовых пирожков и стакан чая.

После всего, что произошло, это место показалось мне частью какой-то иной реальности. Я будто все еще находилась в аду, но уже с видом на рай.

Мне показалось, что я ждала целую вечность. До того момента, когда я услышала звон колокольчика над дверью, я словно успела состариться до седин…

Митчелл шагнул с улицы внутрь, в полосу медового света, стягивая на ходу куртку и откидывая капюшон. Чувство, похожее на эйфорию, затопило меня до макушки. Он исчез на кухне, но через две минуты вышел оттуда снова, оглядывая зал. Наши глаза встретились.

Я почему-то встала, когда он направился к моему столику, а когда подошел – бросилась ему на шею, не в силах справиться с эмоциями.

– Эй… Несса… – зашептал он. – Что стряслось? Почему ты здесь?

Я так и не смогла ничего ответить. Митчелл усадил меня за столик и ушел. Вернулся через две минуты с бокалом чего-то прозрачного.

– Выпей, станет лучше, – сказал он, внимательно оглядывая меня.

Я совершенно точно выглядела ужасно. Всклокоченно, испуганно и неряшливо. Стакан чая и пирожок, которые чуть раньше принес мне Джун, лежали передо мной нетронутые. Аппетита не было вообще.

– Что случилось? – повторил он.

Я бы и рада была рассказать, но все слова слиплись в мягкий, липкий ком, и их невозможно было разделить на предложения. Я взяла бокал и сделала большой глоток. Жидкость была на вкус как вино.

– Я даже не знаю, с чего начать. И уже не понимаю, где реальный мир, а где мои фантазии. Мне кажется, что в моей жизни происходит что-то ужасное, но когда множество людей говорит, что это все мое воспаленное воображение, то я не знаю, что думать, – сказала я.

– Он что-то сделал? – тут же спросил Митчелл, словно всегда знал гораздо больше, чем я рассказывала.

– Нет, – автоматически соврала я, не смогла признаться.

– Точно?

Я сглотнула, утерла лоб. И пока молчала, собирая слова, Митчелл вдруг протянул руку и коснулся моего виска.

– У тебя нет клочка волос вот здесь, – сказал он едва слышно, будто растерял весь голос. – И на этом месте, где его нет, запеклась кровь. Начни с того, как это произошло.

Я замерла на месте, словно была преступницей и меня только что вывели на чистую воду. Коснулась пальцами левого виска и почувствовала корочку на коже. Дерек поймал меня за волосы у двери – теперь я вспомнила.

– Я не слишком хорошо обращаюсь с щипцами для завивки волос, – соврала я, даже не решаясь смотреть на него.

– Или это он не слишком хорошо обращается с тобой? – вдруг спросил Митчелл.

Меня снова затрясло, я начала пить вино мелкими глотками, чтобы успокоиться. Митчелл положил свою ладонь на мою руку и сжал ее. И то ли его ладонь была горячей, как огонь, – то ли моя холоднее льда.

– А может это любовь такая, – сказала я, поднимая на него глаза.

– А бьет – значит любит? – спросил он, пристально глядя.

– Он не бьет меня. Просто иногда…

– Поколачивает, – закончил Митчелл.

Я опустила голову, утирая рукавом лицо. Он передвинул стул, притянул меня к себе и обхватил руками. Его ладони принялись гладить мои плечи и спину. И в тех местах, где он прикасался ко мне, с меня словно опадали шипы и оставалась только мягкая человеческая кожа, которой нет нужды защищаться.

Я вцепилась в его куртку, крепко, до боли в пальцах. Он стер слезы с моего лица и принялся шептать слова поддержки, которые действовали как обезболивающее. Вино и разговор помогли мне прийти в себя. Я не стала рассказывать, что случилось между мной и Дереком, стыдилась. Но, думаю, Митчелл и сам многое понял.

– Тебе есть куда пойти? – спросил он.

Я не сразу ответила, раздумывала. И Митчелл тут же поинтересовался:

– Ты же не думаешь вернуться обратно?

– Нет. Если только…

Если только мое извращенное, опасное чувство вины не поднимется на поверхность, как аллигатор, и не начнет вопить мне, что я сама во всем виновата, а Дерек – ну он просто такой, какой есть: пылкий, страстный и страшно сексуальный – с акцентом на слове «страшно».

– Если только что? – спросил Митчелл.

– Иногда мне кажется, что я все преувеличиваю. И это чувство – оно словно в бездну меня тянет за ногу…

– Послушай, – Митчелл взял меня за плечи и сказал, твердо, настойчиво: – Ты не можешь вернуться к нему. Даже того, что я вижу, – он снова коснулся моего виска, – уже достаточно, чтобы больше никогда не возвращаться. А наверно есть еще то, о чем я ни сном ни духом. Поэтому если тебе нужен кто-то, кто заверил бы твои чувства и признал, что они адекватны, то я могу сделать это прямо сейчас. Я свидетельствую, что ты ничего не преувеличиваешь, Несса, ты не сумасшедшая и ни в коем случае не должна возвращаться обратно. Точка.