Кугель тут же взял скребки и удалил все следы коросты на жабрах своих червей, после чего расчесал розовые жабры гребнями до серебристого блеска.

Тем временем Сачковский изучил запущенную язву – тимп – на спине своего наружного червя. Ночью он выкрасил бугорки этого червя в голубой цвет, после чего, когда Кугель задремал, отстегнул этого червя, оседлал его и обогнул на нем судно, заменил им превосходного наружного червя Кугеля и пристегнул его со своей стороны. Выкрасив бугорки здорового червя в желтый цвет, Сачковский поздравил себя с тем, что ему удалось избежать таким образом большого количества трудной и неприятной работы.

Утром Кугель поразился внезапному ухудшению состояния своего червя.

Проходивший мимо Дрофо также не преминул заметить это обстоятельство и подозвал Кугеля:

– Такое разрастание тимпа недопустимо! Кроме того, насколько я понимаю, вздутие в средней части твоего червя свидетельствует о серьезной закупорке, которую необходимо немедленно устранить.

Не забывая вчерашний разговор своего начальника с капитаном, Кугель прилежно приступил к устранению указанных недостатков. Протащив под водой зачистной бур, клизму со шлангами и крюк с карабином, он без устали работал три часа и удалил закупорку. Червь тотчас же слегка порозовел и принялся с энтузиазмом «догонять» приманку.

Когда Кугель вернулся наконец на палубу, он услышал, как Дрофо говорил Сачковскому:

– Состояние твоего наружного червя заметно улучшилось! Так держать!

Кугель прошелся по спонсону, чтобы взглянуть на наружного червя Сачковского поближе… Странное дело! За одну ночь язва, разросшаяся на спине желтушного червя Сачковского, полностью зажила, не оставив ни малейшего следа, в то время как на спине здорового розового червя Кугеля возникло катастрофическое заражение тимпом!

Хорошенько поразмыслив над этим обстоятельством, Кугель перепрыгнул с мостков на спину зараженного червя и, проведя скребком по бугоркам этой твари, обнаружил под новой голубой краской желтую.

Кугель еще немного подумал, после чего поменял местами своих червей, пристегнув здорового червя в наружной позиции.

Позже, когда Кугель и Сачковский ужинали в столовой, Кугель пожаловался на свои невзгоды:

– Удивительно, как быстро образуются язвы тимпа и закупорки! Мне пришлось весь день прочищать и обрабатывать больного червя, и сегодня вечером я переместил его поближе к спонсону, чтобы его удобнее было обслуживать.

– Удачное решение! – похвалил Сачковский. – Мне удалось наконец излечить одну из тварей, да и вторая вроде бы выздоравливает. Ты слышал? Мы зайдем в порт Лаусикаи, чтобы мадам Сольдинк нырнула в Пафниссийские воды и вышла из них омоложенной девственницей.

– Могу кое-что тебе сообщить, исключительно между нами, – доверительно наклонился к собеседнику Кугель. – Юнга говорит, что в Помподуросе Дрофо собирается нанять ветерана-червячника по имени Пульк.

Сачковский закусил губу.

– Почему бы ему понадобился третий помощник? У него уже есть два червячника.

– Трудно поверить, что он намерен уволить одного из нас. Тем не менее я не вижу никакой другой причины.

Сачковский нахмурился и молчал на протяжении всей дальнейшей трапезы.

Кугель подождал до тех пор, когда Сачковский приляжет, чтобы немного выспаться, после чего тихонько спустился на спонсон правого борта и нанес глубокие порезы на бугорки больного червя Сачковского, а затем, вернувшись на левый спонсон, он принялся изображать бурную деятельность, массируя и умащая язву на спине червя.

Краем глаза он заметил, что сверху к поручню подошел Дрофо – задержавшись на несколько секунд, старший червячник удалился.

В полночь корзины с приманкой подняли на палубу, чтобы черви передохнули. «Галанте» безмятежно дрейфовала на почти зеркальных водах. Рулевой зафиксировал штурвал; юнга дремал под огромным носовым фонарем – несмотря на то, что обязан был бдительно нести вахту. Над головой мерцали все еще живые звезды, среди них – Ахернар, Алголь, Канопус и Канзаспара.

Из своего закутка за камбузом вылез Сачковский. Прокравшись по палубе, как огромная черная крыса, он бесшумно спрыгнул на спонсон правого борта, отстегнул больного червя и слегка пришпорил его. Червь тронулся вперед.

Устроившись на спине червя, Сачковский повернул рулевые бугорки, но их нервные стебли были подрезаны, и движения седока только причиняли животному боль. Вспенивая воду прихвостнями, гигантский червь стремительно поплыл на северо-запад; уцепившись шпорами за роговые пластинки шкуры, Сачковский лихорадочно хватался за бугорки – но безрезультатно.

Наутро исчезновение Сачковского стало предметом всевозможных догадок. Старший червячник Дрофо, капитан Бонт и мастер Сольдинк встретились в большом салоне, чтобы обсудить ситуацию. Через некоторое время в салон вызвали Кугеля.

Сидя в кресле с высокой спинкой из резного скиля, Сольдинк прокашлялся и произнес:

– Кугель, как вам известно, Сачковский уплыл непонятно куда на черве, представлявшем собой ценное имущество. Не могли бы вы пролить какой-нибудь свет на это таинственное обстоятельство?

– Подобно всем остальным, я могу только высказывать предположения.

– Мы были бы рады узнать, что вы об этом думаете, – вежливо предложил Сольдинк.

Кугель ответил осторожно-задумчивым тоном:

– Насколько я понимаю, Сачковский осознал, что никогда не станет компетентным червячником. Его черви болели, и Сачковский не желал прилагать усилия, необходимые для восстановления их здоровья. Я пытался ему помочь. Я позволил ему взять одного из моих здоровых червей, чтобы позаботиться о его слабеющей от язвы твари (что, скорее всего, не преминул заметить Дрофо, хотя он предпочел хранить необычное молчание по этому поводу).

Сольдинк повернулся к старшему червячнику:

– Так ли это? Если Кугель говорит правду, его намерения делают ему большую честь.

Дрофо глухо пробормотал:

– Вчера утром я дал Кугелю соответствующие указания.

Сольдинк снова обратился к Кугелю:

– Будьте добры, продолжайте.

– Я могу сделать только один вывод: чувствуя себя отверженным, Сачковский решился на отчаянный шаг и похитил червя.

– Но в этом нет никакого смысла! – воскликнул капитан Бонт. – Если он настолько отчаялся, что хотел покончить с собой, почему бы ему просто-напросто не броситься в море? Зачем похищать ценного тяглового червя? И какую пользу ему может принести такая кража?

Кугель задумался, после чего неуверенно предположил:

– Может быть, он хотел вызвать скандал, чтобы о нем говорили, чтобы на него обратили внимание.

Сольдинк раздул щеки:

– Так или иначе, своим поступком Сачковский всем нам причинил большое неудобство. Дрофо, что мы будем делать? У нас осталось только три червя.

– Никаких особых трудностей не предвидится. Кугель сможет обслуживать оставшихся червей, работая на обоих спонсонах. Чтобы упростить задачу рулевого, мы удвоим количество приманки с правого борта и сократим его наполовину с левого борта. Это позволит нам доплыть до Лаусикаи, а там мы сделаем все необходимое для пополнения состава червей и червячников.