МАКС (КАРЛУ): Нет! Мы должны убираться отсюда во что бы то ни стало. Здесь есть что-то ужасное и необъяснимое. Неужели у тебя нет подобного чувства?

КАРЛ: Ну, да, есть, наверное, ты прав. Давай же уйдем.

МАКС (КНЯЗЮ): Durchlaucht, предложенное вами гостеприимство льстит нам. Однако боюсь, что мы не можем его принять. Видите ли, нас ожидают в доме Аксельманштейнов; и если мы не прибудем, они решат, что с нами что-нибудь случилось. И когда вы были столь любезны простить наше непростительную нескромность, возможно, вы не откажете в любезности указать, какую дорогу нам следует выбрать, чтобы попасть в разыскиваемый нами дом.

КНЯЗЬ ФЕРДИНАНД: Мне очень жаль; но так как это для вас вопрос необходимости, мой слуга отправится с вами и покажет, где нужно сворачивать. Антуан, отправляйся с господами — но не далее перекрестка.

АНТУАН (резко): Слушаюсь.

(КАРЛ и МАКС в сопровождении АНТУАНА выходят)

ЛЮСИЛЬ (кричит): Мы что же, совсем не будем танцевать?

ГРАФИНЯ ШТЕРН: Вы хотите сказать, что отпускаете этих людей?

МАДАМ ДЕ ЛА ВАЛЬЕР: Этих прелестных молодых людей, которые обещали нечто новенькое!

ГРАФИНЯ ШТЕРН: Вы, явившийся причиной всего этого!

ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Вы отпустили их; но почему не нас?

КНЯЗЬ ФЕРДИНАНД: Вы не просили меня об этом.

ГРАФИНЯ ШТЕРН: Вы не дали нам такой возможности.

МАДАМ ДЕ ЛА ВАЛЬЕР: Жалость, кажется, новый элемент в вашем характере.

ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Раз мы таковы, так останемся же такими навеки! Давайте начнем мазурку. Почему мы пререкаемся друг с другом здесь?

ТРЕТИЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Да, здесь. Где плач и скрежет зубовный!

(КНЯЗЬ играет мазурку; они танцуют и разражаются хохотом).

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Тот же перекресток, что и в Сцене первой; КАРЛ и МАКС в двуколке, АНТУАН сзади.

КАРЛ: Все-таки здорово, что нам удалось улизнуть из того дома! Что это такое было? Полагаю, лечебница для душевнобольных.

МАКС (серьезно): Нет, у меня сложилось другое мнение. Во всяком случае, давай не будем говорить об этом сейчас, — паж может услышать, к тому же при всей их эксцентричности эти люди были весьма любезны.

КАРЛ: Ба! Паж говорит только по-французски. Какая разница, что говорить?

МАКС: Думаю, большая. Мы же не знаем этих мест. Неизвестно, кто здесь обитает. Опять-таки у меня другая теория насчет всего этого. Но ты ей только посмеешься, и сейчас я тебе ничего не скажу. Однако если верна твоя теория, то они определенно весьма разумные сумасшедшие, маньяки с системой.

АНТУАН (на перекрестке): Messieurs, par là à droite, et vous y serez en quelque minutes[39].

КАРЛ (МАКСУ): Есть у тебя с собой какие-нибудь деньги? Мы должны ему что-нибудь дать.

МАКС: Есть: золотой. Но убраться из этого дома стоило золотого, хотя бедность студенческой братии вошла в поговорку.

(МАКС достает из кармана золотой, протягивает его АНТУАНУ, но тот исчез. Монета падает на дорогу).

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Дом графа Аксельманштейна. На сцене: ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН; ГРАФИНЯ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН; ИРЭН и ШАРЛОТТА.

ШАРЛОТТА (поднимается, выглядя уязвленной): Вы чуточку припозднились.

КАРЛ: Если бы вы только знали…

ГРАФИНЯ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Лучше поздно, чем никогда! Но боюсь, вы действительно опоздали на наш небольшой танцевальный вечер. Все уже разъехались.

ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Да, и ужин растащили эти хищники! Так что боюсь, что нам нечего предложить вам, кроме постелей для ночлега.

КАРЛ: Если вы минутку потерпите и выслушаете нас, то найдете для нас достаточно оправдания. Мы свернули на перекрестке не в ту сторону и подъехали к освещенному дому, как мы решили, вашему. Войдя внутрь, мы обнаружили там людей, одетых в маскарадные костюмы. Нас порядочно рассердило то, что вы не предупредили нас об этом, мы думали, что это будет небольшой танцевальный вечер, и, поверите ли, мы оставались в том доме довольно длительное время, думая, что вы вот-вот появитесь. Эти люди были определенно дружелюбны, но уж очень странны.

ШАРЛОТТА: Право, Карл, я бы никогда не поверила в то, что вы придумаете такую длинную вымышленную историю в качестве оправдания. Потому что, хоть это и глупо, но вашей положительной стороной всегда было говорить правду!

ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: На той дороге нет ни одного дома. По крайней мере, поблизости.

ИРЭН (приближаясь к МАКСУ): Но, Макс, как вы бледны! Что же произошло?

МАКС: Ну, Карл сказал правду, вот и все.

ИРЭН: Боже милостивый! Да, я понимаю.

МАКС: Вы тоже побледнели, Ирэн. Отчего же? Я не понимаю.

ИРЭН: Оставим это. Возможно, завтра я расскажу вам. Правда, не знаю, расскажу ли, я знаю, вы считаете меня ужасно суеверной и, вероятно, посмеетесь надо мной, но сейчас, кажется, вам не до смеха.

МАКС: Надо думать, что нет. Но скажите же, что вы думаете.

ИРЭН: Нет, не сегодня. Завтра, возможно.

КАРЛ (громко): Что ж, хоть вечер и закончен, но мы-то совсем не танцевали. Прошу вас, хотя бы один танец.

ГРАФИНЯ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Хорошо, но только один, — девочкам пора спать.

ШАРЛОТТА: Что ж, если это один танец, то давайте станцуем польскую мазурку.

МАКС: Только не мазурку!

КАРЛ (задумчиво): Нет, только не мазурку! (Быстро). Мне более по душе вальсы и польки. В них больше веселья, чем в этом замысловатом танце.

ШАРЛОТТА: Что ж все-таки произошло с вами двумя: вы такие унылые и рассказываете какие-то смешные истории. Ну что ж, если вам не нравится мазурка — не вижу причины, почему вам ее не любить — давайте станцуем простой вальс, если мама будет настолько любезна, чтобы сыграть нам на фортепиано.

ГРАФИНЯ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Но помните, только один вальс! Не больше. Сегодня мы довольно танцевали; и у меня в руках простое средство — перестать играть. Вы не можете танцевать без музыки; а Генрих — совсем не музыкант.

ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН (в сторону, вполголоса): Что же они имеют в виду? Верно, проказили где-нибудь. Из всех слышанных мною отговорок эта — самая неудачная. Ничего, позже я их прощупаю.

(Танцуют вальс. ГРАФИНЯ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН играет; МАКС танцует с ИРЭН; КАРЛ — с ШАРЛОТТОЙ. Затем они желают дамам спокойной ночи).

ГРАФ АКСЕЛЬМАНШТЕЙН: Насчет ужина я пошутил, юноши. Кое-что еще осталось. (Звонит в колокольчик). И сохранился еще тот добрый шведский пунш.

МАКС: Я бы не отказался от чего-нибудь после того, что мы претерпели.

КАРЛ: Признаться, меня напугали ваши слова, что в доме ничего не осталось, ибо после долгой поездки мы ощутимо проголодались. Право, с нашей стороны был довольно глупо заехать не в тот дом!

(Слуги приносят подносы