– Так точно, – весело ответил Черемушкин и несколько развязно уселся, закинув ногу на ногу.

– Автомобиль «ВАЗ-2103» бежевого цвета ваш внизу стоит?

– Мой, – кивнул Черемушкин. – А что такое? Вы из ОБХСС[7], что ли?

– Вопросы задаю я, Константин Геннадьевич, – посуровел Николай. – Вы на них отвечаете. С каких доходов приобретена машина?

– Смеетесь? Откуда у меня такие деньги? Батя с мамой подарили, – развел руками Черемушкин.

– Скажите, а девушек на трассе часто подвозите?

– А! Понял! Вы не из ОБХСС, вы из полиции нравов. Я у Чейза про вас читал. Я вам честно скажу, как на духу… – начал валять дурака Черемушкин. Он поднял руку, демонстрируя белобрысому милиционеру обручальное кольцо. – Я женат, у меня двое детей. И жилплощади лишней нет, чтобы «девушек подвозить», даже если б мне вдруг этого по какой-то причине захотелось.

– Хорошо, Константин Геннадьевич. Ключи от машины у вас с собой?

Черемушкин непонимающе посмотрел на белобрысого милиционера, борясь с желанием ударить его чем-то тяжелым: мол, зачем?

– Я бы хотел осмотреть вашу машину, – ответил на невысказанный вопрос Николай.

* * *

В тесной прихожей квартиры Чикатило царила суета: приехали родственники – сестра Фаины с детьми. Хозяева встречали гостей, объятия перемежались с радостными возгласами. Больше всех суетился сам Чикатило:

– Вот они, дорогие наши приехали.

Сестра Фаины, крупная, рыхловатая женщина, прижала к себе Юру.

– Юрка! Какой ты большой уже!

– Да проходите уже. Как доехали? – Фаина распахнула двери в комнату.

– Хог’ошо! – прокартавил младший племянник, оглядывая обстановку.

– Смотрите, кого мы вам еще привели, – радостно воскликнула сестра Фаины, указывая на тихо вошедшую следом за гостями Людмилу. – У подъезда встретились.

– Вот хорошо. Хоть с вами дочь увижу, – с улыбкой сказал Чикатило и попытался обнять Люду. Та увернулась от объятий отца. Чикатило помрачнел, запер дверь.

* * *

– Опознали убитого мальчика, – докладывал Ковалев. – Валерий Белецкий, семьдесят пятого года рождения. По батайскому делу появились первые версии, запущены в разработку. Здесь копии дела.

Он положил перед Брагиным папку с делом. Полковник взял папку, не глядя, отложил в сторону.

– Это всё, Александр Семенович? – спросил Брагин.

– Всё, Виктор Петрович, – кивнул Ковалев.

– Очень хорошо. Можете работать, когда захотите, товарищи.

Брагин оглядел присутствующих. На очередном совещании собрались все участники расследования. Не было только Овсянниковой – она не успела приехать из Батайска.

– Этим я займусь позже. – Брагин припечатал папку ладонью. – А теперь перейдем к насущному, так сказать. Я подробнейшим образом ознакомился с материалами дела «Лесополоса» в самом полном объеме и пришел к неутешительным выводам. Есть все основания полагать, что у потрошителя имеется осведомитель в милиции.

Оперативники переглянулись, кто-то хмыкнул.

– Это серьезное обвинение, товарищ полковник, – нахмурился Горюнов. – На основании чего вы выдвигаете такую версию?

– Оснований более чем достаточно. И именно эта, как вы выразились «версия», товарищ майор, в полной мере объясняет, почему убийце столько времени удается водить за нос огромное количество высококлассных специалистов. В связи с этим я принял решение о проведении проверки среди сотрудников. И объявляю внутреннее расследование, – отчеканил Брагин.

В кабинете повисла недоуменная тишина.

– Вы подозреваете кого-то конкретно, Виктор Петрович? – нарушил молчание Ковалев.

Брагин внимательно посмотрел на Витвицкого, покачал головой:

– Нет, Александр Семенович. Пока под подозрением все участники следственных групп.

* * *

На улице сгущались сумерки. За накрытым по случаю приезда родственников столом сидели Фаина, Чикатило и Людмила. По телевизору показывали «Белорусский вокзал», шла финальная сцена, где Раиса пела под гитару «Здесь птицы не поют, деревья не растут». Чикатило фальшиво подпевал и едва не пустил слезу.

Вошла сестра Фаины: она уложила детей спать и теперь вернулась к столу.

– Всё. Умаялись. Спят.

В комнату заглянул Юрка.

– Я пойду погуляю.

– Куда? Ночь на дворе, – всполошилась Фаина.

– Ну, ма! Время детское. Я недолго, – Юрка сам себе дал разрешение и быстро вышел, чтобы не вступать в споры.

– В машины ни к кому не садись! – крикнул ему вслед Чикатило.

– Не бойся, пап. Я на автобусе, – донесся из прихожей голос Юрки.

Хлопнула дверь. Чикатило вздохнул.

– Страшно отпускать. В такое время живем, – развел он руками.

Людмила презрительно поджала губы. Андрей Романович нахмурился. Фаина заметила это, успокаивающе накрыла ладонью лежащую на столе руку мужа.

– Не начинай опять. Устали уже все от этих страстей. Лучше еще шампанского принеси, – сказал она.

– Куда вам вторую бутылку? – недовольно спросил непьющий Чикатило.

– Ничего. Сегодня можно. Не так часто встречаемся.

Андрей Романович тяжело поднялся, пошел на кухню, но выйдя из гостиной, остановился в коридоре у дверей в спальню, где отдыхали племянники. Эта дверь, словно магнитом, притягивала его. Постояв некоторое время, он легонько толкнул ее и заглянул в комнату.

Здесь царила темнота, только свет луны и фонарей за окном пробивался через плотно задернутые шторы. На одной из двух кроватей валетом спали умаявшиеся ребята.

Чикатило, как завороженный, смотрел на спящих детей. Сделав несколько коротких шагов, он подошел к ним поближе, судорожно расстегнул ширинку, сунул туда руку, задергал ею, делая характерные движения, шумно засопел, выдохнул. Вынув руку из расстегнутой ширинки, осторожно сел на край кровати, рядом со спящими племянниками, сдвинул край одеяла.

За его спиной раздался сдавленный звук. Чикатило замер, точно большое насекомое, застигнутое врасплох, медленно обернулся. В дверях комнаты стояла Людмила с округлившимися глазами, зажимала ладонью рот.

Чикатило поднялся с кровати, виновато и бессмысленно улыбаясь. Людмила бросилась прочь. Она ворвалась в гостиную, бледная, испуганная.

Женщины удивленно посмотрели на нее. В этот момент в комнату вошел Чикатило, все с той же виноватой улыбкой.

– Люда, ты чего?

Дочь не ответила.