чего он хочет от меня больше, кроме секса и якобы для того, чтобы защитить меня от своего отца, которого я не видела с родительских выходных. Сэйнт, конечно, относится ко мне по-собственнически, но со временем это, без сомнения, пройдет.

Верно?

Лиам принимает мое молчание за ответ, проводит рукой по своим черным волосам и качает головой. — Просто… Прикрывай спину, хорошо? Я, блядь, не хочу, чтобы ты сгорела в огне вместе с ним.

Неглубокое дыхание вырывается из моих ноздрей. — Я… Лиам, ты знаешь что-то, чего я не знаю?

Он грустно улыбается мне и наклоняет голову набок. — Нет, и именно это делает нас такими глупыми. Мы знаем все это дерьмо о нем, и все же мы здесь.

Поднявшись на ноги, он выходит из тренажерного зала, прежде чем я успеваю обхватить губами ответ.

Я сижу и смотрю на дверь еще долго после того, как он исчез, мое сердце колотится о стенки груди. Мои эмоции сейчас повсюду. Я так быстро перешла от облегчения к гневу, а затем к дурным предчувствиям, что у меня закружилась голова. Встав, я решаю просто пойти и сделать то, ради чего я сюда пришла, выбивать дерьмо из боксерской груши, пока я едва могу больше думать.

Выбегая из тренажерного зала, я направляюсь в боксерскую, включаю свет и нахожу себе грушу. Я не теряю времени даром и начинаю изо всех сил колотить кулаками по своему беззащитному, безжизненному противнику. Мой гнев берет верх, и моя техника вылетает в окно. У Гейба случился бы сердечный приступ, если бы он увидел мои небрежные удары, но мне все равно. Дело не в практике или навыках. Речь идет о том, чтобы высвободить все, что кипит внутри меня, прежде чем я сойду с ума.

Я не знаю, как долго я бью, но я не останавливаюсь, даже когда мои руки начинают болеть, а мышцы кричат о пощаде. Я преодолеваю боль, потому что мой разум не позволяет мне остановиться. Он не успокоится и не будет мыслить рационально. Он просто продолжает цепляться за все ужасные вещи в моей жизни, которые я не могу изменить или контролировать. Часть меня понимает, что я, скорее всего, наказываю себя за все, что я сделала, что причинила боль людям вокруг меня, но я все еще не останавливаюсь. Я заслуживаю наказания. Я заслуживаю этой боли. Я заслуживаю того, чтобы страдать.

— Какого хрена ты делаешь?

Я испуганно вскрикнула и развернулась с поднятыми кулаками, только чтобы столкнуться лицом к лицу с очень разозленным Сэйнтом.

— О, черт, ты напугал меня, — задыхаюсь я, выдыхая, когда наклоняюсь вперед, положив руки на колени.

— Я напугал тебя? — недоверчиво спрашивает он, надвигаясь на меня. — Ты должна быть чертовски напугана, но не мной. Как ты думаешь, что ты делаешь, бродишь по кампусу одна ночью, когда на свободе убийца и твой бывший парень-педофил, разгуливающий где-то, злобные девчонки-сучки, которые ничего так не хотели бы, как увидеть, как ты истекаешь кровью до смерти, и полиция кампуса, которая просто ищет повод надрать твою тощую задницу?

Последние несколько слов выкрикиваются, но когда я выпрямляюсь, я расправляю плечи, отказываясь позволить ему запугать меня.

— Ну, черт возьми, когда ты так все излагаешь, мне действительно кажется, что опасность поджидает меня за каждым углом, — шучу я, пытаясь отнестись к происходящему легкомысленно. И все же его вспышка удивляет. Он действительно расстроен тем, что я гуляю одна, или он просто злится, что проснулся один? Если это второй, то он может пойти к черту.

Он смотрит на меня сверху вниз.

— Если ты еще раз выкинешь что-то такое, я перекину тебя через колено и буду шлепать, пока твоя задница не покраснеет, поняла?

У меня перехватывает дыхание.

— Не угрожай мне этим…

Но я замолкаю, наконец-то обдумывая то, что он включил в свой список людей, которые хотят меня достать.

— Подожди, что ты имел в виду, говоря, что полиция кампуса ищет причину, чтобы арестовать меня? Я думала, что с этим покончено.

— Очевидно, ты забыла, что есть пропавший студент и несколько мертвых, благодаря гребаному пожару общежития прямо напротив кампуса, так-что все до сих-пор думают, что ты сожгла его, чтобы отомстить мне.

Когда я с трудом сглатываю, он медленно, садовольно моргает.

— Не беспокойся об этом. Вот почему я так много плачу твоему адвокату, чтобы они не беспокоили тебя проблемой, которая уже…растворилась.

Растворилась?

Тошнотворное чувство скручивает мои внутренности, превращая низ живота в лаву.

— Сэйнт … пожалуйста, скажи мне, что ты не…

— Проснуться в одиночестве? — Он опускает свой лоб к моему, его напряженные глаза горят на мне и предупреждающе вспыхивают. — Я сделал это, и теперь ты тоже не спишь сегодня ночью. Пошли, мы возвращаемся.

Я хочу подтолкнуть его к большему, но он обнимает меня за плечи и практически тащит за дверь. По упрямо сжатой челюсти я могу сказать, что он считает этот разговор оконченным.

Но он не может быть законченным. Я пока поставлю это на паузу, но если он думает, что я собираюсь отпустить полностью, он меня совсем не знает.

Комментарии Сэйнта все еще не выходят у меня из головы на следующий вечер, когда я еду на Uber в Равенвуд, чтобы встретиться с Кристин. Это тошнотворное чувство все еще скручивает мой желудок, и по мере того, как тянулся день, оно становилось только хуже. Сэйнт остался со мной прошлой ночью, хотя я изо всех сил пыталась заснуть, я не смогла, за то он заснул через несколько минут после того, как его голова коснулась подушки.

Я часами лежала в постели, уставившись в потолок и прокручивая в голове это единственное слово.

Растворилась.

Когда я наконец заснула, Сэйнт снова исчез. Я сказала себе, когда впервые проснулась и обнаружила, что он ушел, вероятно, это было к лучшему, но я не могла остановить разочарование, которое смешалось со всем прочим дерьмом, проходящим через меня прямо сейчас.

Отдохнуть на некоторое время от Ангелвью будет хорошим развлечением. Наличие задачи, на которой нужно сосредоточиться, поможет моему мозгу успокоиться, хотя бы ненадолго.

Когда я приезжаю в Равенвуд, меня ждет симпатичная блондинка в темно-синей и белой школьной форме. Я не могу не думать о Лорел, когда замечаю ее скучающее выражение лица, но, по-видимому, это просто общий взгляд на суку в этих школах.

— Привет, — говорит она, когда я выхожу из машины. — Я Кристин.

Я протягиваю ей руку.

— Карли, — вру я. — Спасибо, что помогла мне.

Она смотрит на мою протянутую