Памятник Иосиф II в Уничове, Чехия

Политика Марии-Терезии была полна компромиссов, и она не нравилась ее сыну. А вот после ее смерти руки у него оказались вполне развязанными для выполнения его преобразовательных замыслов.

Иосиф II искренне верил в свое призвание вывести Австрию из полудикого состояния, но сделать это он хотел путем реформ, идущих сверху. Для этого нужно было прежде всего усиление государственной власти, и старший сын Марии-Терезии следовал старой австрийской традиции бюрократической централизации, объединения разноплеменного состава монархии, германизации, попрания вольностей феодального происхождения и подчинения церкви государству.

Иосиф формулировал свой проект так:

«Монархия должна состоять из совершенно сходных по своим учреждениям провинций, представлять собой единое целое, к которому следует применить одинаковую систему управления. Как скоро это будет достигнуто, прекратится всякое отчуждение, всякое соперничество между различными областями и народностями. Различия по происхождению и вероисповеданию должны исчезнуть, и тогда все граждане будут считаться братьями, стараясь посильно помогать друг другу».

В рамках этой логики он решительно наложил руку на конституционную свободу и старые учреждения Венгрии. И венгры, естественно, были возмущены такими его мерами, как присвоение себе прав сейма, уничтожение дворянских привилегий, введение немецкого языка в администрацию и особенно – уничтожение комитатского деления. Оскорбленные в своих исторических правах венгры потребовали созыва сейма, и волнение готово было превратиться в восстание.

Следует признать, что сын Марии-Терезии очень сильно уступал своей матери в дипломатическом такте. Но он был уверен, что, будучи человеком бережливым и нравственным, он в состоянии довершить возрождение своей империи. К сожалению, он мечтал совершить один и очень быстро масштабное дело, многостороннего значения которого он совсем не понимал. И ему пришлось уже при жизни испытать одно из самых горьких разочарований, когда все его замыслы вдруг начали рушиться один за другим. Он так и не понял, что деспотизм, в какой бы то ни было форме, может приносить лишь гнилые плоды и что прочным основанием всех реформ должна служить разумная свобода.

Политика централизации Иосифа II возбудила недовольство венгров. Страна закипела гневом, отказалась от платежа податей и стала решительно вооружаться.

Проблемы копились не только в Венгрии. Протесты всех слоев негерманского населения империи вызывало насаждение немецкого языка в качестве единственного средства официальной переписки. И в самой Австрии политика Иосифа II возбуждала всеобщее недовольство и разбивалась о сопротивление феодалов и клерикалов.

Историк А. Ю. Ватлин пишет:

«Считая себя единственным вершителем судеб страны, Иосиф II зачастую действовал наперекор интересам аристократии и католической церкви. Так, он провел секуляризацию монастырских земель и церковного имущества, резко сократил количество религиозных праздников в стране. В 1781 году были приняты указы о религиозной терпимости, уравнявшие в правах представителей различных конфессий. Дворянство было обложено налогами наряду с другими сословиями, вся система государственного управления была перестроена в духе бюрократического централизма».

В религиозной политике Иосиф II стремился к контролю над церковными учреждениями, и это не могло не вызвать трений в его отношениях с папой.

Понятно, что Иосиф II был далек от мысли провести на подвластной ему огромной территории полноценную реформацию. Однако, не посягая на духовное главенство папы, Иосиф 26 марта 1781 года издал распоряжение о так называемом placetum regium (королевская привилегия запрещать хождение папских указов, если они противоречили законам государства). Иными словами, все указы иностранных религиозных властей теперь должны были поступать в имперскую канцелярию для получения оценки со стороны правительства.

Кроме того, Иосиф II отменил крепостное право в Богемии (1 ноября 1781 года), а затем и в других славянских владениях Австрии. Он упразднил не менее 740 монастырей, но это было сделано с такой горячностью, что монастыри были просто-напросто разграблены, а их драгоценные библиотеки уничтожены. Да, отмена крепостного права – это одна из самых ярких, благих и удачных мер Иосифа, однако земля все равно осталась собственностью помещиков.

Гораздо менее успешной была его административная реформа. Иосиф II не понимал, что править таким огромным государством так, чтобы все оставались довольны, просто невозможно.

Историк А. Ю. Ватлин пишет:

«Одним из своих первых указов Иосиф II отменил крепостное право, что дало серьезный толчок развитию капиталистических отношений в деревне и оттоку освободившихся рабочих рук в города. Были прекращены гонения на протестантов, система начального образования переходила из рук церкви под государственный контроль».

А вот мнение Джаспера Ридли:

«Иосиф II был авторитарным правителем и проводил либеральные реформы, издавая декреты; такую политику нельзя было назвать полностью удачной. Император отменил ограничения, которые его мать наложила на евреев, расширил доступ населения к образованию и обеспечил некоторую свободу прессе. Газетам было дозволено не только печатать политические комментарии, но и критиковать отдельные шаги императора. Однако его земельные реформы, попытки отмены крепостничества и стремление ограничить власть церкви натолкнулись на сопротивление со стороны властных группировок и были задавлены правительственной бюрократией. Император полагал, что его планы реформ саботируются».

Эдикт о терпимости. 1782

На самом деле все реформы Иосифа II встречали самое жестокое сопротивление. И император, видя безвыходность своего положения, вдруг начал отменять сделанные им распоряжения (кроме крестьянской реформы и закона о веротерпимости). На смертном одре, несмотря на тяжкие страдания, он продолжал заниматься государственными делами до последнего дня и умер 20 февраля 1790 года.

Он прекрасно видел, что его обвиняют во всем, в том числе и в развале страны, и незадолго до смерти написал:

«Я знаю свое сердце, я убежден в глубине души в чистоте моих намерений, и я надеюсь, что когда меня не станет, потомство рассмотрит и рассудит справедливее и беспристрастнее, чем современники, то, что я делал для моего народа».

Как водится, суждения об этом человеке были самыми разными.

Русский историк немецкого происхождения Фридрих фон Смитт писал о нем так:

«Одни восхваляли его проницательный, светлый ум, его свободу от предрассудков, его неутомимую деятельность и трудолюбие; с какими доброжелательными намерениями вступил он на престол! Как он помышлял единственно о том, чтобы на прочном основании устроить счастье подвластных ему народов, и, как неутомимо трудился он для достижения этой цели! Но благородные намерения его остались непризнанными, предначертаниям его положены преграды, и его же собственные поданные, которым он хотел добра, оказали ему наиболее противодействия.

Порицатели его, допуская справедливость всего этого, осуждали, однако, его чрезмерную наклонность к нововведениям, которая не оставила нетронутым ничего старого, освященного временем или обычаем; по их мнению, он расшатал все части государственного здания и рядом со многим устарелым, пришедшим в негодность, несвоевременным, затронул многое, чего лучше не касался бы.

Он захотел слишком торопливо и насильственно возвысить свой народ на уровень с собою и этим наделал