— На Ямантау.

— Ёбнулся, что ли? — удивился Кардан. — Если правда лес бунтует, вам там пиздец. Сгинете, как бригада Солиста.

— Солист не с бунта исчез. В прошлом году лес не бунтовал.

— На Ямантау всегда зыбь. Там и бунта ждать не надо.

Многие бригадиры — и Кардан, выходит, тоже — верили, что у леса бывает настроение: то он милостив, то разгневан. Бригадиры придумывали какие-то свои нелепые приметы, чтобы определить это настроение, подмечали какие-то оттенки. Егор Лексеич считал подобное хернёй. Лес всегда озлоблен. Всегда.

— По слухам, весной на Зиргане Сармат со всей бригадой лёг. Причём не под чумоходами. Ты знаком был с этим Сарматом? Он из старых бригадиров.

Но Егору Лексеичу не хотелось говорить о покойниках.

— Лучше скажи, кто на Татлах «вожаков» принимает.

— Как обычно, Ароян сидит, уфимский кассир. Сейчас фарт у бригадиров. Тафгай рубляней поднял — сам охуел.

— Это дело! — оживился Егор Лексеич.

— Ну, поедем мы, — сказал Кардан. — Бывай, Типал. Если захочешь на меня с тыла напасть, я уже метку в Сеть кинул. Все бригадиры узнают, тебе не жить.

— Да не ссы, — ответил Егор Лексеич. — Разобрались же. Пиздуй спокойно.

Кардан сунул два пальца в рот и засвистел по-разбойничьи. Его люди, охранявшие мотолыгу от хозяев, полезли из транспортёра наружу.

Клокоча дизелем, грейдер по обочине обогнул транспортёр Типалова и покатил дальше; на прицепе у грейдера подпрыгивала и моталась бытовка. Улицу заволокли клубы красноватой пыли.

Бригада Егора Лексеича загрузилась в мотолыгу. Двигатель её работал.

— Разворошили тут всё, козлы, — озираясь, проворчал Матушкин.

Холодовский посмотрел на панели с приборами.

— Половины бака нет… Скачали кардановцы.

— Это я сожгла, — тихо сказала Вильма. — Я с вечера тут сидела. Включила мотор, чтобы защита была с радиации…

Маринка возмущённо фыркнула.

Серёга не стал знакомиться с Вильмой. Похоже, эту бабу тут не особенно-то любят, значит, представляться ей ни к чему. Сама потом выяснит у кого-нибудь, кто они с Митяем такие, как их зовут и что они сделали.

Пыхтя, в мотолыгу влез Егор Лексеич.

— Егора, они у нас продукты украли, — доложила ему Алёна.

— Я сам отдал! — раздражённо ответил Егор Лексеич. — Такой закон.

— А чё жрать будем? — сразу встрял Калдей.

— Завтра на Арском камне туристов грабанём.

— Жену отдай дяде, а сам иди к бляди, — хихикнул Матушкин.

— Завали ебало, балабол! — рыкнул на Матушкина Егор Алексеич, он был страшно недоволен. — Булатова, хули ты пустила сюда кардановцев?

— А как не пустить? — робко ответила Вильма. — Их много мужиков было, с оружием все… А я одна.

— Ну и хули, что одна? Саданула бы в воздух с автомата — вон сколько автоматов тут сложено! На штурм, что ли, они ломанулись бы?

Вильма виновато молчала.

— У нас, подруга хорошая, правило такое — один за всех, все за одного, — назидательно заметила Алёна. — Мы же бригада Егора Лексеича!

— Манда! — отворачиваясь, с презрением сказал о Вильме Егор Лексеич.

К нему просунулся Фудин, в руках он держал армейский бинокль.

— Шеф, а это тебе, — Фудин положил бинокль на ящик возле Типалова. — Я у той бригады с бытовки подрезал, пока все отвлеклись. Тебе пригодится.

Егор Лексеич повертел тяжёлый бинокль в руке.

— Хоть кто-то соображение имеет, — тяжело вздохнул он.

21

Дорога на Белорецк (I)

Урчал дизельный двигатель, натужно поскрипывала торсионная подвеска машины, гудела решётка интерфератора — встряхиваясь на ухабах, мотолыга бодро катилась по багровой дороге между двумя зелёными стенами леса. В просветах меж деревьев и в перспективе редких просек, выходящих к дороге, порой были видны сизые волны ещё далёкого пока хребта Уралтау. Изредка в чаще леса мелькали следы былой жизни: кирпичные развалины, бетонные столбы линий электропередачи, заболотившиеся бризолом котлованы.

За рулём сидел сам Егор Лексеич. Он всё никак не мог успокоиться после утренней стычки с Карданом и хотел отвлечься от мрачных мыслей. А бригада развалилась в десантном отсеке на ящиках и коробках. Калдей спал. Костик играл на телефоне. Матушкин о чём-то шептался с Талкой, и Талка хихикала. Делом занимался лишь Холодовский. Расположившись поближе к бригадиру, он держал на коленях планшет — вёл над дорогой коптер.

— Кто семечки будет? — Алёна показала всем цветной пакет. — Отсыплю. Только на пол не плюйте.

— Скоро Уткаль, — сообщил бригадиру Холодовский.

Егор Лексеич сбросил скорость и остановил машину.

— Надо кому-то по нужде? — спросил он через плечо. — Дальше по делянке поедем, тормозить опасно, идите сейчас. Мальчики налево, девочки направо.

От ручья Уткаль начиналась обширная лесосека — делянка, на которой работали комбайны. Можно было обогнуть рабочую зону по просекам, но это увеличило бы путь вдвое. Егор Лексеич направил мотолыгу по общей дороге.

— Не высовывайтесь! — строго предупредил он бригаду.

Но Митя не мог упустить шанс увидеть всё своими глазами. Он всё равно чуть-чуть высунулся над кромкой броневого короба.

Подражая автоматическим машинам, мотолыга ровно и неспешно ползла по дороге мимо стоянки лесокараванов и нижнего склада. Митя наблюдал, как беспилотный тягач, лязгая сцепами, состыковывается с гружёными колёсными бункерами в автопоезд. Рядом с Митей появилась Маринка с новым дядиным биноклем в руках. Ей тоже хотелось всё рассмотреть.

От дороги и от стоянки лесокараванов вниз к ручью простирался пологий склон холма, сплошь заваленный зеленью, как сугробами. Зелень осталась на месте леса: мелкие срубленные деревца и кусты, срезанные ветви, отсечённые вершинки. Они лежали рыхлыми пластами и кучами. И Митя понял смысл.

— Сукцессионное хозяйство, — пробормотал он. — Лес восстанавливается естественным образом, потому что для производства бризола бонитет роли не играет… А брошенный биоматериал служит питательной базой для перелога.

Маринка с интересом покосилась на Серёгиного брательника.

Маринка чувствовала себя отлично, настроение было прекрасным, и ей всё нравилось — и леса эти, и горы, и просеки, и мотолыга, и даже чумоходы. Конечно, вчера бригада попала в жопу, чуть не погибла — ну ведь не погибла же! Атаку риперов и бегство от харвера Маринка вспоминала с удовольствием. Особенно было круто, когда харвер тянулся клешнёй к кабинке на канате!.. Маринку воодушевляло даже то, что дядь Гора оказался не таким уж и героем. Просто ему всегда везло — как повезло, что Серый привёл брата-Бродягу. Если уж дядь Гора со своими косяками стал авторитетным бригадиром, неужели она не сможет? Сможет! Надо только опыта набраться! Узнать, как тут чё.

— А ты шаришь с этих дел, да? — улыбнулась Маринка Мите.

Между Маринкой и Митей сразу ревниво вырос Серёга:

— Да не шарит он ни хрена! Он как звать-то его вспомнить не мог!

Маринка засмеялась. Она всё поняла про Серёгу.

Верхний склад находился в километре от нижнего. Там располагались штабеля брёвен и две гусеничные пилорамы. Малые тягачи подтаскивали под пилорамы пустые бункеры, а погрузчики брали брёвна и укладывали на балки. Одно движение рамы с шестью циркулярными пилами — и бревно распадалось на чурбаки, которые скатывались в бункеры, как отрубленные головы с плах.

Маринка придвинулась к Холодовскому и задорно спросила:

— Дядь Саш, а на фиг нам охотиться на чумоходов? Пускай все машины перебьют друг друга, и китаёзы останутся без топлива!

Холодовский поднял голову и слабо усмехнулся.

— Чумоходов всё-таки мало, Марина, — сказал он, — всю лесотехнику они уничтожить не смогут. А убытки мы оплачиваем сами — и за недостачу леса, и за потерю техники сверх норматива. Зачем нам уменьшать свою прибыль от производства бризола? Да и как нам жить без денег Китая?

Маринка, конечно, ляпнула глупость.

— А почему не перебить чумоходы с дронов? — поинтересовался Митя.

Холодовский холодно блеснул на него очками:

— Хороший вопрос. Если уничтожать чумоходы с дронов, то не будет командировок. А без них не будет и добычи «вожаков». Но «вожаки»