Шрифт:
Закладка:
«Я всех подвела».
«Поставила себе в программу самую высокую сложность и наваляла».
«Олимпиец… Да какой я к черту олимпиец, если устоять на ногах не могу?»
Аня ела себя изнутри всеми самыми неприятными способами. Теперь она окончательно потеряла веру в себя. Так можно и всю остальную программу развалить. Только вот ей уже было всё равно. Она себя убедила, что ужасная фигуристка и недостойна быть в Олимпийской сборной.
— Ты всё сможешь!
Этот крик немного вернул Аню в реальность, но она всё ещё не особо верила в свои силы.
Тройной лутц.
Тройной риттбергер.
Непонятно как, но она всё скрутила и приземлила. Видимо, на этот каскад не распространялось это ужасное чувство слабости и разочарования в самой себе.
Она даже убедила себя, что ей достаточно одной медали. Бронзовой командной. На этом и хватит.
Тройной флип.
Тоже сделан. А на лице уже пишется «я согласна и на пятьдесят баллов».
— Она очень расстроилась, — Даша поворачивается к ребятам после проката Ани. И пока девушка кланяется и уходит со льда, они не перестают обсуждать то, как она расстроилась.
— Ей сейчас достанется, — Катя говорит это за несколько секунд до того, как Аня подъезжает к Тамаре Львовне. Помнится, её в последний раз ударили по лицу. Женщина, которая никогда в жизни её не била.
Тамара Львовна обняла Аню. А у Кати глаза на лоб полезли. Это что за вселенская несправедливость?!
— Ты главное дыши, — Тимур положил руку Кате на коленку, слегка тряся её, — Она только с нами тиранша.
— Я в шоке…
А внизу разговоры немного другие.
— Ничего, завтра контент усложним и догоним. Не расклеивайся, — Тамара Львовна погладила Аню по спине. Хромова только пожала плечами, — Прочь хворь!
[3] ANNA KHROMOVA, RUS SP [3]: 75.37
— Да всё не так плохо, — Тамара Львовна всё ещё поддерживает свою спортсменку.
Денис Русланович вообще ничего теперь не понимает в системе оценивания. То фигуристкам с чистым тройным акселем ставят непонятно низкие оценки, то их стране завышают. Это вообще как, нормально?
Он думал об этом очень долго. Настолько долго, что эти мысли не покидали его до самой ночи.
Ночь. Темнота. Горит только лампа. И Денис Русланович просто сидит и смотрит вперёд. Перед глазами протоколы, которые он успел посмотреть. Калинина получила почти восемьдесят с недокрутом на тройном акселе, его посчитали в галку. А Кристина получила почти 79 с учетом чистых прыжков, но третьего уровня на вращении и дорожке. В то же время, как Виноградова могла получить дорожку третьего уровня? У неё со спортивного разряда все дорожки на четвертый были. Она ещё прыгала тройные еле как, а дорожка уже четвертый. Аня тоже получила хорошие баллы для той, которая упала с тройного акселя. А почему тогда все остальные не получили?
У всех девушек низкие компоненты. Неоправданно низкие, потому что Денис смотрел на некоторые прокаты. И они были очень достойными со стороны компонентной составляющей. Техника страдала, да и то, не у всех.
Он не собирался добиться справедливости. Ему просто было интересно — почему так? Жаловаться на своих же спортсменов и результаты глупо. С одной стороны. А с другой, он словно соглашается с этой вопиющей несправедливостью.
Раздался стук в дверь, выводящий Дениса из размышлений. Мужчина поднялся с кресла, которое облюбовал до этого момента, и подошёл к двери.
За ней оказался самый очевидный вариант из всех возможных. Катя неловко замерла на пороге, перетаптываясь ногами.
— Можно к тебе? — она сразу же увидела его задумчивое лицо и подумала, что совсем не к месту пришла.
— Конечно можно, — Денис закрыл за ней дверь сразу же, как только Катя перешагнула порог, — Тебе сделать чай?
— Нет, спасибо, — Катя улыбнулась, слегка поежившись и погладив плечи руками. У Дениса в комнате были открыты окна. Проветривал, и даже не заметил, как комната наполнилась не просто свежестью, но ещё и морозом. Денис тут же метнулся к окнам, закрывая их. Заморозит бедную.
— Рассказывай, как у вас там дела? — мужчина подошёл к шкафу, так же суетливо выискивая свою тёплую свежую кофту, чтобы дать её Кате. Только вот они никак не попадались на глаза, всё какие-то футболки. И зачем он их брал, если тут почти везде холодно? Зимние игры же, катки везде, лыжные трассы.
Он начал перерывать вторую полку, когда Катя неслышно подошла к нему сзади и обняла, утыкаясь в спину. Она была прохладной. Но только сейчас Денис в полной мере ощутил, как соскучился по её прикосновениям. Эта Олимпиада совсем забрала у них возможность касаться друг друга. На тренировках это портило рабочую атмосферу, да и журналисты вездесущи. В номерах они падали без сил. Кажется, они не прикасались друг к другу… неделю? Или всё же больше? Только разговаривали.
— Я скучаю, — шепотом сказала Катя, смотря куда-то в сторону и чувствуя под щекой теплую мужскую спину, — Мне всё равно на холод. Побудь со мной.
Эти слова тронули до глубины души. Денис вздохнул, понимая, что Катя будет мерзнуть, но всё же послушно закрыл шкаф. Мягким движением он убрал её руки, поворачиваясь к ней лицом. Она смотрела так нежно-умоляюще, что даже если бы он не хотел обнимать девушку, не сдержался бы.
— Прости, я совсем ударился в работу, — хрипло прошептал Денис, проводя рукой по щеке Кати. Она слегка прикрыла глаза, а ресницы продолжали подрагивать, — Я обещаю исправиться.
— Ничего, — Катя прильнула к мужской руке, поворачиваясь и плавным движением оставляя на его ладони поцелуй, — Это твоя работа, и это важно. Для тебя, и для спортсменов. Ты нужен им.
— Я нужен и тебе, — их взгляды наконец-то встретились. Взгляды, в которых плескалась бесконечная нежность по отношению друг к другу. Денис аккуратным движением взял Катю за руку, утягивая за собой. А она и не думала сопротивляться, согласилась бы пойти на любой край света.
В номере всё ещё темно и горит лампа. Только теперь всё по-другому.
— Иди сюда, — Денис всё ещё говорит шепотом, боясь спугнуть эту атмосферу спокойствия. Катя послушно подаётся вперёд.
Поцелуй получается долгим, мучительным, нежным и осторожным. Они сидят на краю кровати, рука Дениса удобно на коленях Кати, а руки Кати сзади неё, не
