Шрифт:
Закладка:
Звонок в дверь заставляет отойти от собственных мыслей. Иду открывать. Матвей с цветами без разрешения заходит. Прет на меня, как носорог. Пячусь назад, недружелюбным взглядом на него смотрю. Остановился. Глазами сверлит, пыхтит.
– Чего тебе?– Спрашиваю холодным тоном.
– Я билеты достал, на концерт Василия Грибоедова. Сегодня вечером. Пойдём? – Протягивает мне два билета и с надеждой в лицо заглядывает.
Беру их в руки, рву на мелкие кусочки и на пол ему под ноги бросаю.
– Хватит сюда ходить!– Голос повышаю. На Матвея! Впервые в жизни. – Мы развелись! Мы чужие друг другу люди!
– Ты что говоришь такое?– Гневно ноздри раздувает и ближе подходит. Угрожающе нависает надо мной. В лицо впивается испытующим взглядом.– Какие чужие?! Мы ужин делили, постель делили, сына родили. А теперь чужие? Думаешь, что раз штамп в паспорте поставили, так все?!
– Мы стали чужими гораздо раньше. Когда ты решил свою постель со свей секретаршей разделить! – Не боясь отвечаю на его суровый взгляд.
– Кристин…– кривится как от ударов, руку над моим лицом заносит, словно схватить хочет. Сжимает кулак перед моим носом и руку опускает. – Что мне сделать, чтобы ты меня простила?
– Ничего. Никакими оркестрами и концертами не изменишь того что ты сделал. Сердце подарками не склеить. Доверие цветами не вернуть. Надо было думать раньше.
Глава 23. Кристина.
Снова просыпаюсь от музыки звучащей за окном. Неужели Матвей ничего не понял?! Я ведь вполне доходчиво объяснила, что все кончено. Что между нами ничего не может быть! Никогда. Поднимаюсь с кровати, халат на ночную рубашку надеваю, в окно выглядываю. Вместо оркестра посреди двора, аккурат под моим окном, стоит рояль! И грает на нем, сам Василий Грибоедов! В голове не укладывается… Матвей рядом с ним стоит, как смотрящий около заключённого. Неужели он его заставил? Засовываюсь обратно, из квартиры выбегаю, спешу во двор. Плевать что в халате, плевать что подумают соседи.
– Ты что творишь?! – Ору на бывшего мужа под мою любимую симфонию в прекрасном исполнении. – Извините, пожалуйста. – Обращаюсь к пианисту и непроизвольно слегка кланяюсь от чувства вины.
– Ты пропустила концерт и я любезно попросил этого Сыроежкина исполнить для тебя лично. – Отвечает нахмурившись от моего тона.
– Это Василий ГРИБОЕДОВ! – Ору. Щеки пульсируют от негодования, лицо в жар бросает. – Это великий музыкант, он выступал в самых лучших филармониях мира! А ты заставляешь его играть во дворе!
Василий резко перестал играть и с удивлением уставился на нас обоих.
– Раз девушка против, не вижу необходимости в продолжении концерта. – Говорит пианист и хочет встать.
– Уйдёшь, когда я скажу. – Матвей хватает его за плечо и давит вниз, заставляя Василия сесть обратно. – Отрабатывай гонорар! – Приказывает.
– Как был неотёсанным аборигеном, так и остался! – Бросаю в Матвея оскорбления.– Хам и мужлан!
– Но ты меня такого полюбила!– Напоминает.
– А теперь удивляюсь, как я столько лет с тобой прожила! – Говорю со злостью. Вышло настолько правдиво, что Матвей сразу поверил.
Ударил кулаком по клавишам рояля, чудом не задел пальцы играющего пианиста. Василий от испуга играть перестал. Смотрит опасливо, двигаться боится.
– Хочешь сказать, что тебе было плохо? Я все делал для тебя! Вспомни!
Как у некоторых людей получается сохранять хорошие отношения после развода? Ну не возможно же разговаривать не кидая претензий друг другу!
– Просто на тот момент, ты хотел меня чуть больше, чем остальных. – Отвечаю не на много спокойнее чем он. Пытаюсь взглядом прожечь огромную болезненную дыру на его лице. Обида давно испарилась, теперь этот человек вызывает только ненависть и злость. Так сильно ненавижу его, что готова задушить собственноручно.
– Да, хотел, – бросает и быстро хватает меня. Зажимает сильными ручищами сзади, мои руки держит. –И сейчас хочу. Только тебя. – Страстно шепчет мне в ухо. Раскаляет кровь и поднимает из низин моего тела невероятное желание. – Я люблю тебя. И я не отступлюсь.
– Перестань. – Прошу жалобно пискнув. Все рецепторы сосредоточены на правом ухе, которого Матвей касается губами. Бородой щекочет и ещё сильнее сжимает меня. Ноги слабеют. Под кожей горячие мурашки носятся, жар все тело охватывает. Моё истосковавшееся по ласкам тело, мгновенно отзывается на его манипуляции.
– Не перестану.– Дышит в моё ухо.
– Люди смотрят!– Заливаюсь краской опасливо поглядывая на окна.
– Так давай поднимемся к тебе.– Предлагает.
– Ты совсем сдурел?!– Резко дергаюсь.– Пусти меня, мне больно!– Кричу.
Матвей верит что случайно перегнул палку в порыве страсти, боится что мог больно сделать, отпускает.
– Вспомнил обо мне? Почему сейчас?– Кричу не стесняясь музыканта и взглядов со стороны.– Что, Людмила твоя тебя бросила? Не к кому больше приставать?
– Да какая Людмила, что ты несешь?! – Злится, очень сильно. Лицо краснеет, взгляд кровью наполненный. – Это все в прошлом! Я ТЕБЯ люблю.
– А я тебя, нет. Ты сам сказал, все в прошлом. Смирись уже и больше не приходи. – Плотнее запахиваю домашний халат и с гордо поднятой головой возвращаюсь в подъезд.
Стою у окна на кухне, сладкий кофе из чашки пью, смотрю во двор. Там рабочие суетятся, рояль в большой грузовик грузят. Василий Грибоедов уже уехал, как и Матвей. Обидно, что он такие сюрпризы делает после расставания, а не во время нашей семейной жизни. Пытаюсь понять, люблю ли я его. Но ничего не вижу за завесой глубокой обиды, ненависти и предательства. Сквозь толстое полотно из этих чувств, не пробивается ничего светлого, нежного, душевного. Это полотно наглухо придавило любовь и огонь в груди, потушив все до малейшей искорки. Выгорело. Полностью. Я никогда его не прощу. Хочу только чтобы он перестал отравлять мою жизнь своим вниманием. Я ведь даже смотреть на него спокойно не могу. Каждый раз вспоминаю те звуки из машины, и его слова адресованные секретарше. Чувствую что там, где его нет, мне будет хорошо и спокойно. Нужно только пройти этот отрезок, вырваться вперёд и все наладится.
Осенние дожди, как неотъемлемая часть прекрасной осенней атмосферы. Разбавляют прекрасные виды и привносят немного серости. Холодные, шустрые капли барабанят по разноцветной листве, падают на тротуары и собираются в бурлящие лужи. В быстрых потоках грязной воды что несется по тротуарам, то и дело проплывают яркие, жёлтые и красные кораблики. Их плаванье обречено, ведь на судне нет капитана крепкими руками держащего штурвал. Они свободны.
