Вероника лежала в узкой постели Виолы и смотрела в потолок. Всего один день перевернул ее жизнь с ног на голову. Грейнж мертв! Она не могла в этом поверить! Шептала, сама себе в полумраке, боясь потревожить уснувших служанок, и повторяла снова:

– Грейнж мертв!

А у нее будет ребенок! И сердце сжимается от волнения за Виолетту! Как хорошо, что она успела отправить сестру с Лайном! Жаль, сейчас не выйдет ее навестить. Коркодэйл теперь ее опекун, а она совершенно его не знает. Неизвестно, что предпримет этот молчаливый мужчина, когда узнает, что ради сестры леди Грейнж готова на многое. Она не особенно его замечала прежде. Стражник, как стражник, один из многих. Она помнила, как он приводил к ней мальчишек на лечение. Тогда он не казался грубым или жестоким, но власть меняет людей. В первые же минуты после смерти барона Вероника приняла единственное доступное ей решение – незаметность. Быть тенью ей привычно, да и люди поддержат, все же понимают, что опекун может добиться у короля передачи владений в случае смерти баронессы и возможного наследника. К тому же Коркодэйл ее полностью игнорировал, словно не хотел привязываться к… будущей жертве? Вероника уже к вечеру ловила сочувствующие взгляды, и поспешила укрыться от них в комнате Виолы.

Завтра будет новый день, весьма сложный. Нужно выкрасить в черный цвет хотя бы одно платье, и отыскать в сундуке траурную вуаль, которую она связала для себя из тонкой хлопковой нити, когда умер отец. Потом следует распорядиться приготовить поминальную трапезу. Пусть сейчас зима, но хранить тело барона до весны никто не станет – на третий день гроб отнесут в родовой склеп, а потом устроят поминки. Родных у Грейнжа не осталось, а граф запретил оповещать соседей до весны. Что-то они обсуждали – граф и опекун, и были единодушны – на похороны никого звать не нужно. Только обитателей замка.

Мысли и заботы наконец погрузили Веронику в сон, и она ровно задышала, даруя своему телу и душе успокоение.

* * *

В купальнях действительно было пусто. Дэвлин быстро полоснулся, не давая себе возможности расслабиться, и вернулся в донжон. Постель в комнате барона уже сменили, одежду убрали в сундук, драгоценные предметы – на полку, а на столе оставили тарелку с хлебом, сыром и холодным мясом. Все же леди Грейнж удивительно внимательная хозяйка, умеет обучать слуг!

Перекусив, Коркодэйл упал на широкую кровать и чутко задремал, мысленно перебирая во сне все, что нужно сделать как можно быстрее. Власть в Грейнже сменилась, но соседям о том знать не следует. Граф задержаться не может, зато обещал оставить верным ушам короля десяток своих людей – для охраны покоев и леди Грейнж. А еще для свидетельства, что леди никто не обижает, и в замке не твориться беззаконие. Дэвлин все это понимал – не зря столько лет служил во дворце, и не возражал. Ему нужна была любая поддержка, пусть и эфемерная.

* * *

Следующий месяц для Вероники прошел, как в тумане. По приказу опекуна она вернулась в свою комнату, и занималась обычными делами. Барон Коркодэйл был вежлив с ней и каждое утро осведомлялся о самочувствии. Почти никогда не смотрел в лицо, не подходил, не прикасался. В общем всячески соблюдал дистанцию, показывая, что не собирается вредить вдове и ее малышу. Сначала Веронику это обрадовало, а потом почему-то огорчило. Ей хотелось общения. Граф быстро покинул замок, сестры не было, а служанки все же не были для нее равными, их болтовня и грубоватые словечки утомляли.

Даже переписки заглохли, ведь Коркодэйл запретил рассказывать о смерти Грейнжа, а писать о бытовых новостях, не сообщая самой главной было неправильно. Лишь однажды леди Грейнж оживилась – когда Виола прислала с оказией записочку. На небольшом листе серой бумаги она старательно вывела новость о том, что вышла замуж за рыцаря и ждет сестру в гости. Вероника перепугалась, чуть не заплакала и Коркодэйл поморщившись, объяснил ей, что Сэмюэль Лайн тоже человек короля, и девочку не обидит. Не то, чтобы эти слова совсем успокоили леди Грейнж, но краска все же вернулась к ее лицу.

Между тем новый лорд Грейнжа полностью доверил ей женские дела, заявив, что лучшей хозяйки никогда не видел, и не вмешивался даже тогда, когда она отказалась перекрашивать все свои платья, испортив корой ольхи только два самых простых.

– Носите, что хотите, леди, – сказал он за ужином, тщательно глядя в сторону, – думаю черной вуали хватит для обозначения вашего статуса, а остальное не важно.

Вероника кивнула и уставилась в тарелку. Последнее время она мерзла и плохо ела. Не хотелось ничего из того, что стояло на столе. Леди не понимала, что с ней – заваривала укрепляющие отвары, пыталась есть через силу – ничего не помогало! Она худела и бледнела так, что это заметили уже все. Нужно было идти к ведьме, но было страшно соваться в заснеженный лес. К тому же опекун постоянно находился в замке и всегда знал, где проводит время леди Грейнж.

Наконец судьба смилостивилась над измученной душой баронессы. Лорд Коркодэйл уехал на несколько дней в свое баронство, и на третий день Вероника решилась – закуталась в теплый плащ, взяла с собой служанку и десятника, объяснив им, зачем идет в лес. Улеф хмуро смерил леди Грейнж взглядом, отметил ее болезненный вид и согласился проводить.

– Вы же понимаете, леди, если что-то случится с наследником, вас тут же отправят в монастырь или к родственникам?

– Знаю, Улеф, – тяжело вздохнула леди, – я не собираюсь причинять вреда ни себе, ни ребенку, могу в том поклясться. Я просто не могу есть и пить, не сплю по ночам. Ты же видишь, как я похудела, хотя в замке Грейнж хватает пищи всем. Для меня это уже последнее средство. Если ведьма не поможет…

Вероника сглотнула и отвернулась. Десятник молча открыл перед ней калитку.

В лесу было тихо и снежно. Тропинка к дому ведьмы оказалась натоптанной, хотя и узкой. Леди шла впереди, за ней настороженно шагал Улеф, а позади семенила служанка с корзиной припасов для обитательницы лесной хижины. Шли днем, чтобы не заплутать в лесу. Обитатели замка считали, что леди отправилась с гостинцами к недавно родившей селянке. К деревенской жительнице они и впрямь заглянули, отдали корзинку с едой и полотном и быстро ушли, чтобы успеть к ведьме.

Избушка никуда не делась – так и стояла в окружении разросшихся за лето кустов, присыпанных снегом. Улеф обогнал леди и жестко стукнул в низенькую дверь. Ведьма выглянула сама. Увидела гостей и раздумчиво сказала: