П р а с к о в ь я. Ты мне что говорила? Ты мне говорила, как ноги застудила!

Ф и р с о в а. А! Так, милая ты моя! Целый день на бетонном полу стояла! Сапог резиновый на босу ногу — и стоишь!

П р а с к о в ь я. Вот! А у нас коровы хоть и не сосланы, а тоже на бетонном полу стоят! Сколь я тебе, Егорий, говорила: нельзя коров держать на бетонке!

Л о б о в. Знаю! Не дают леса!

П р а с к о в ь я. А ты посылай к нам, кто не дает!

Л о б о в. Ладно, будут полы.

П р а с к о в ь я (Оле). Так ты, дочка, приезжай с председателем. Он тебя до самого дома завезет. А ключ он знает где. Да все знают. Над дверями висит. Я в обед прибегну, поставлю квашню. К вечеру булок испечем да пойдем гулять на речку! Ой, у нас речка! Ой, диво! Прям с нее пить можно! А поди сыщи такую. Собачонка прибежит, так ты ей хлебца брось.

О л я. Ладно, бабушка.

П р а с к о в ь я. Ну, бывайте! Слышь, каторжная!

Ф и р с о в а. А?

П р а с к о в ь я. На троицу приезжай! Через неделю! Пива своего бидончик захвати! Вон для Ивана!

И в а н. Может, мне с тобой махнуть?

П р а с к о в ь я. При ордене да босиком?

И в а н. Ну? А чего?

П р а с к о в ь я. Да нехорошо это! Еще скажут, что украл. А так ты с машины сойдешь, подушки сгрузишь и пошел до магазина, грудь нараспашку!

И в а н. Не! Я теперь до троицы точно ни капли!

П р а с к о в ь я. Димитрий, а хошь, так подъезжай с дочкой!

Л о н г и н о в. Я подъеду!

П р а с к о в ь я (Утехину). Повинись перед людьми! Повинись, дурачок! Гордыня не ум. Можно и без нее прожить.

С в е т а. Марковна, так я с тобой! Гляди тут, Ванька, не забудь чего! Деньги-то у меня за пазухой. Хорошо, дом не продали! Сейчас свою Зорьку обратно в дом поведу!

П р а с к о в ь я. А у кого она?

С в е т а. У Кондрашиной!

П р а с к о в ь я. Она же не продоит корову! Ей же лишь бы скорее. Ох, Светка!

С в е т а. Виноватая, Марковна! Виноватая! Вань, понял? Вон чемоданы! Да, перину заверни! Перину-то не забудь!

И в а н. Да уж перину не забуду.

Прасковья и Света уходят.

Л о б о в. Смотри, Оленька, светает! Значит, ушли тучи. Вон дорога в наше село. За ней поля наши. Я вот с этих мест гречиху беру. Тут гречиха родится! Замечательная гречиха!

За окнами начинает светать. Видна дорога, столбы вдоль нее. Бескрайнее поле, а вдалеке через некоторое время высветится церковь.

А вон там наше село! Его не видно, а посветлеет, покажется церковь. С пятнадцатого века она у нас.

Лонгинов идет к пианино. Садится и играет.

У т е х и н. Лобов, не сердись очень, ладно?

Л о б о в. Тебе жить, Игорь Алексеевич. А так нельзя. Злой ты.

У т е х и н. Злой. Согласен. Котлетами питаюсь, вот и злой.

О л я. А вот у вас бывает, когда всех жалко, и плохих и хороших?

У т е х и н. Нет.

О л я. Почему?

У т е х и н. У меня утеряно чувство сострадания! Я умом понимаю, что людям живется несладко! Я даже, когда мне слишком сухо и нигде не каплет, иду в больницу. Наши больницы — это наше сегодня, сконцентрированное в одном месте. И я все вижу! И грязь, и взятки, и смерть…

Л о б о в. А выздоравливающих видел? Людей, часами стоящих за операцией, видел? Слушай, а ехал бы ты за границу!

У т е х и н. Не пускают.

Л о б о в. Почему?

У т е х и н. Что я там буду делать?

Л о б о в. Да, брат, дела! Никому ты и нигде не нужен. Вот когда домой приедешь, на тахту сядешь, вспомни Прасковью Сибирцеву! Пьяный ты, на отдыхе ли, в театре, знай, что ровно в четыре она поднимется, в пять будет на ферме, в полшестого начнет доить! Сорок лет, изо дня в день! Мир не стоит без праведников! У нее муж в сорок втором без вести пропал, а она каждый вечер идет на паром. Я ей как-то сказал: Прасковья, нету его. Как она посмотрела на меня… Мир потому и стоит, что есть у него Прасковья!

И в а н. Она вот и Светку мою выучила дойке.

У т е х и н. Понимаешь, Лобов, все дело в том, что у нас повернуто с ног на голову. Не дело для человека, а человек для дела!

Л о б о в. Вполне с тобой соглашусь. Потому-то я и наделяю своих людей землею. Пусть она для них, а они для нее!

О л я. Вы думаете, я привыкну?

Л о б о в. Где?

О л я. В селе!

Л о б о в. Да еще так, что пройдет несколько лет, а ты поедешь в город и с полдороги вернешься.

Слышен сигнал автомобиля.

И в а н. Кто это? (Выскакивает.)

О л я. Па, что ты притих?

Л о н г и н о в. Я словно в церкви побывал.

У т е х и н. Осталось попасть в морг.

Вбегает  И в а н.

И в а н. Кондрашин на «Беларуси».

Л о б о в. Пошли подцепим наш «уазик» и проскочим! Ну, Оленька, поехали.

О л я. Все?

Л о б о в. Все!

Вдалеке высветилась церковь. Особенно ярко блестит золотой купол.

Видишь, Оля?

О л я. Вижу!

Л о б о в. Церковь Знамения. Бывайте здоровы.

Л о н г и н о в. Оля!

О л я. Пап, не грусти! Пап, приезжай в гости.

Л о б о в. Село Знаменка!

Л о н г и н о в. Да, конечно, да…

Лобов катит Ольгу к выходу, Иван успевает унести свои вещи.