- Пока дикое – быть может. Но оно поддаётся укрощению.

Дождь кончился, и Конрад сбежал вниз, не получивший упрёка, что оторвал родителя от учёных занятий. В беспокойном уме последнего мысли витали далеко от семьи.

Ещё со времён Фарадея и Максвелла доказано, что электрический ток, бегущий по гальваническому проводнику, рождает магнитное поле в мировом эфире. Аналогично, смещение сего поля наводит ток. Гроза изменяет напряжённость электрического поля. Стало быть, теория единства – верна! Правильнее говорить – электромагнитное поле. На этом этапе рассуждений Яков Оттонович машинально сжал ладонью недавно отпущенную острую бородку. На её волосках наверняка скопилось животное электричество.

Дальше! Изменяемое поле наводит импульс в телефонических проводах. Но грозовой разряд – не единственный его источник. Та же аппаратура, что служит в электрографии, сможет создать малую искусственную молнию. А если телефон и её уловит? Тогда доступна телеграфическая связь… даже трудно представить, аж голова кружится от возможностей… без проводов!

Человек увлекающийся, Наркевич-Иодко на несколько дней забросил другие дела, вызвав недоумение у домашних. Обычно в горячую майскую пору он постоянно объезжал угодья на бричке, по выражению зубоскалов из дворни – цельный день нюхал кобылий хвост.

Потом начались опыты. Пан изобретатель нашёл двух искушённых в телеграфическом деле мастеров. Один не без робости занял подвал с опытовыми приборами, второй получил комнатку в доме санаториума. Дистанция невелика, аршин сорок, но чудо свершилось: телеграфный стук из подвала был услышан в том доме и прочитан, безо всяких проводов, с помощью одних только эфирных волн!

Отставной унтер, приняв депешу, положил наушную трубу и робко вопросил донельзя счастливого изобретателя:

- Пан Иодко, а зачем меж проволокой и аппаратом зелёный стебель поставлен?

- Иначе не удалось бы, - таинственно улыбнулся первооткрыватель радио. – В каждом живом теле и даже в растении есть электричество. Без него прибор сработал бы много хуже.

12 февраля 1891 года Наркевич-Иодко демонстрировал принципы беспроволочного телеграфа в Санкт-Петербурге, чуть позже – в Праге, Вене, о чём взахлёб писали европейские газеты, но не удосужился защитить изобретение патентом. Затем его опыты развили Попов и Маркони.

Ближе к рубежу столетий, когда первооткрыватели и подражатели затеяли возню о приоритете изобретения радио, Конрад в один из приездов в Над-Нёман напомнил отцу про майскую грозу 1890 года.

Был тёплый летний вечер, играл приглашённый духовой оркестр. Пан Якуб с лёгкой улыбкой выслушал сына.

- Рискну предположить, что эфирные поля таят множество открытий. Всегда находится изрядное число людей, не удосужившихся искать новое, стучащееся в дверь. Охочие до славы, им проще присвоить результаты чужих изысканий. Что же касательно приоритета в радиотелеграфии, то скажу тебе прямо: у радио нет изобретателя, как и у электрической лампочки. Эдиссон, Тесла и Герц ставили эксперименты раньше. Практический, а не опытовый прибор двусторонней радиосвязи выделан после меня. Каждый из нас сделал маленький шажок. Я остановился, избрав медицинское направление определяющим. Тебя это расстраивает?

- Нет, отец! Но твои заслуги…

- Не будут забыты. Весь мир знает, что первые успешные попытки передачи радиотелеграфных сообщений случились здесь, в Минской губернии Российской Империи.

Да, мир знал. А ещё он замечательно умел забывать и скоро продемонстрировал эту способность.

***

Республика Польша, 1922 год

- Генрик! Пся крев! Что это значит?

Он давно не видел брата столь разозлённым и расстроенным. Наверно, с самого бегства из республики комбедов.

- Что стряслось, Конрад?

- Ты ещё смеешь спрашивать? На, читай!

Старший Иодко управляет средствами, которые удалось спасти за границей во время войны. Он снимает несколько комнат в доме по улице Скалечной, выделив одну Генрику, а помещение на первом этаже приспособил под амбулаторию. Адам с семьей предпочёл Варшаву. Обитель младшего – заповедная зона, но сегодня Конрад ворвался ураганом, чуть не вышибив дверь ногой.

Студент, до прихода брата беззаботно лежавший на кушетке с книгой, выпрямился и пробежался глазами по записке.

- Где Марыля?

- Не вернулась домой. А некто, передавший эту записку, считает, что всё зависит от тебя. Рассказывай быстро!

Генрик за истекшие двое суток начал было понемногу успокаиваться, надеясь, что жуткая встреча в подвале прошла без последствий. Как видно – зря, товарищам большевикам угроз показалось мало, они перешли к активным действиям. Несколько сбивчиво рассказал про те роковые посиделки.

- Холера! Так ты подписал?

- Не знаю! Говорю же тебе. Опоили меня. Подпись вроде моя, а может – и нет.

- А, вшистко едно. Если прицепились как репей к собачьему хвосту, не отстанут.

- Идём в полицию?

- Нет! – Конрад опустился на единственный стул, не заваленный вещами. Генрик никогда не отличался аккуратностью и основательно захламил комнатёнку. – Даже представить боюсь, что они сделают с Марылей.

- Тогда я к Лео.

- Да… Смотри, осторожнее.

Непременно! Сам поход в пасть крокодила – уже пренебрежение осторожностью. Но и племянницу не бросишь в беде.

Почувствовав нелепость последней реплики, Конрад смешался и добавил:

- Я с тобой поеду в Россию.

Не прощаясь, младший брат натянул плащ, кепку и двинул через