Шрифт:
Закладка:
Но подумать над ответом она не успела. Из зарослей поблизости раздался заливистый детский плач. Милорада тут же поднялась и, вытерев так и непролившиеся слезы, направилась к зарослям рябины, откуда слышались всхлипы и завывания.
— Маленький, — позвала она, раздвигая ветви. — Эй, где ты? Ты потерялся?
— Те-те-тетушка-а-а, — разнеслось из ветвей. Милорада повернулась на звук и оторопела. В ветвях сидело существо с илистой кожей, скрюченными ручками и ножками, и огромными, как блюдца, глазами.
— Тише маленький, — ещё нежнее проговорила девушка и ласково окликнула его. — Игоша.
— Я-а-а! — существо расцепило руки и сползло на землю, схватилось за подол платья. — Тетушка, помоги мне батюшку разбудить.
— Батюшку? Водяного что ли?
— Да-а-а, — игоша потянул руки, прося, чтоб его подняли. Он еле стоял на своих кривых ножках. Милорада наклонилась было, и в то же мгновение в ствол рябины с треском вонзилась стрела.
— Милорада! — раздался возгласы Святослава. Юноша несся к ней, кладя ещё одну стрелу на тетиву. Игоша завопил и нырнул в воду.
К тому моменту, как Святослав поравнялся с невестой, существа и след простыл. Княжич схватил Милораду за плечи и крепко прижал к себе.
— Ты что же творишь?
— Да это же игоша, — попробовала объяснить Милорада.
— А если бы с тобой что-нибудь случилось? — вспыхнул он, заглядывая ей в глаза. И в следующую секунду с его губ сорвалось. — Прости меня.
Он и сам толком не понимал, за что, но по ее глазам понял, что впервые за день сказал что-то правильно.
Глава 10
Несколько дней прошли для Милорады чередой тревожного ожидания. Она нетерпеливо ждала встреч со Святославом, но тот с утра до ночи пропадал в городе. На рассвете он заходил к невесте, целовал ее и просил об одном и то же — наполнить скатерть-самобранку едой для людей. В один день Милораде даже удалось упросить его позавтракать с ней, юноша согласился. Даже извинился за то, что они почти не видятся, живя под одной крышей.
«Клянусь тебе, как только все закончится, мы это исправим», — твердил он. Что именно должно было закончиться, Милорада не очень понимала. Но что-то точно происходило. Днём в тереме было не встретить ни души. Иногда она слышала, как в коридорах возятся слуги, но стоило Милораде покинуть комнату в надежде хотя бы поговорить, те сразу скрывались за дверьми и углами. Девушка недолго задавалась вопросом: «В чем дело?»
Как-то ей довелось зайти в трапезную в тот момент, когда Дана отвешивала девушке-подавальщице такую звонкую пощечину, что аж окна задрожали. Голова бедной служанки дернулась, как у куклы. После этого княгиня выгнала девушку со словами: «Я же сказала никому из вас не попадаться мне на глаза!»
Милорада тоже поспешила скрыться.
Долю с Недолей тоже было почти не встретить. Сестрицы были словно привязаны к Дане и по первому ее приказу неслись к хозяйке терема. С прибытием княжича с невестой, княгиня старалась держать их при себе постоянно, даже по ночам.
А по ночам Милорада тоже ждала. Она выставляла за окно тарелку с молоком и ждала игошу. Но утопленный младенец все никак не появлялся, и наутро молоко оставалось нетронутым. В глубине души Милорада все злилась на Святослава за то, что тот спугнул малыша. Если с Водяным что-то случилось, игоша привел бы их коротким путем. Она даже попыталась рассказать это Святославу как-то вечером, когда юноша решил уделить немного внимания своей невесте, прознав, что она весь день провела в одиночестве. Правда, дослушать у него не получилось, Святослав уснул, разморенный горячей едой и чаем.
«Вот надо же было влюбиться», — бормотала себе под нос Милорада, в очередной раз меряя шагами светлицу. На рассвете Святослав снова зашел навестить ее. Милорада было потянулась, чтоб обвить его шею руками и поцеловать так, чтоб мир вокруг изчез на пару мгновений, но юноша высвободился.
— Скоро сыграем свадьбу, а там уж намилуемся, — улыбнулся он через силу и вновь покинул ее.
— А когда оно будет, это «там уж»? — спрашивала она про себя. Вот и теперь она гоняла этот вопрос в своей голове, сидя за вышиванием. То есть как, вышиванием? Игла с нитью порхала над пяльцами без ее участия, а Милорада только убеждалась, чтоб нигде не завязалось лишнего узелка и чтоб получавшийся узор выглядел так, как она задумала.
Алая нить переплеталась с бурой, воссоздавая мшистую землю Алой Топи. За всю свою жизнь там Милорада никогда не считала место, которое называла домом, сколько-нибудь примечательным. Теперь же она до дрожи боялась, что память о Топи померкнет. Нетерпеливо девушка вдела черную нить в другую иглу и пустила ее вышивать березы.
— Если волнуешься, то вышивать стоит руками. Колдовство только сильнее тебя растревожит, — послышался насмешливый голос. Милорада вскинула голову — на пороге ее светлицы, привалившись к дверному косяку, стояла Дана. Скрестив руки на груди, она внимательно смотрела на пляшущие в воздухе иглы, на парящие пяльца. Милорада попыталась ухватить их, но в следующее мгновение опустила руки под пристальным взглядом княгини. — Только не говори мне, что это Святослав приказал тебе скрывать.
— Он сказал, что людям видеть это не стоит.
— Он отчасти прав, — покачала головой женщина, взвешивая каждое слово. — Но здесь — все иначе. Ты ведь и сама понимаешь.
Ее губы растянулись в улыбке. Княгиня взмахнула рукой, и шторы сами задернулись, наполняя комнату полумраком. Заплясали огоньки свечей. Милорада присмотрелась — сальные свечи не плавились.
— Это не настоящий огонь, — отметила она.
— Стала бы я пользоваться настоящим, — хохотнула княгиня. — А ты что, умеешь?
Милорада сдержанно кивнула. В глазах Даны появился интерес. Она осторожно шагнула к невестке.
— Почему ты тут сидишь, как девица в беде? Ждешь, что наш княжич спасет тебя от одиночества?
— У меня тут свои дела, — пожала плечами девушка, кивая на рукоделие. Дана усмехнулась и закатила глаза.
— Ну, конечно же. Пока он скачет по городу и кормит бедноту хлебами, которые ты сотворила, ты сидишь тут, — с издевкой проговорила она. — Так ты себе это представляла, когда покидала с ним свою глушь?
— Какая вообще разница? — дернула плечом Милорада. А ведь она могла одним взмахом руки выгнать женщину из светлицы, но рука-то не поднималась. Было в речах Даны что-то такое, что заставляло девушку слушать. Как будто Дана знала, о чем говорила. Никогда прежде у Милорады не было такого ощущения: стоило ей спросить Ягу про людей, та отнекивалась или бросалась поговорками. В
