Шрифт:
Закладка:
Переговоры с Вэртом, рычащим из коридора смерти, были, наверное, самими сложными в моей жизни. Он не поверил. Не поверил, что я могу быть настолько отмороженным, что стану убивать беззащитных…
Я же, после объявления своего ультиматума, невольно тянул время. Я сам себя загнал в вилку этим живым щитом. Убьёшь, то они из чувства мести будут держать оборону ущелья до конца. Не убьёшь, тоже паршиво. Я думал, как поступить. Время ультиматума уже истекало, и надо было начинать карать невиновных. Сука, бей своих, чтобы чужие боялись. А ведь не хотел такого развития событий. Но мало ли что я не хотел. Вякнул слово – надо исполнять.
Пока я примеривался, с кого начать, из коридора вышел старик. Один. Бросил мне вызов. Были слова, что я гад, и если у меня есть хоть остатки чести, то я приму его вызов.
Так-то, по рыцарским правилам, я не обязан с ним биться. Он мне не ровня по статусу, а значит, может идти лесом. Лучшее, на что он может рассчитывать, это на поединщика с моей стороны, но я тоже не вчера родился. Поединщик может и специально проиграть, а у меня потом будут проблемы пуще прежних, если я слово не соблюду. Пришлось биться самому…
Мы дрались в отдалении от строя и баб. Каждый дрался за свою правду. Но победила та правда, которая сильнее…
Сказать, что для меня было сложно поломать старика, это соврать. Сложно было не победить, а победить с минимальными для него травмами.
Мне было нельзя убивать старика. Убью, всё начинать заново. Ничья – придётся убивать заложников. Про проигрыш я не говорю. Это моя смерть и смерть долины…
Дед был хорош. Явно лучше меня умеет обращаться с холодным оружием. Его топор с окованным железом древком доставил мне несколько неприятных моментов. Я же в ответ не мог его зацепить. Я сливал поединок, сливал своё баронство…
В какой-то момент я вспомнил, как Гумус меня изматывал, и сам стал кружить вокруг старика. Провоцировал старика на атаку. Проваливал его атаку в сторону. Не только учитель учит ученика, но и ученик всегда чему-то учит учителя…
Деда я реально измотал постоянными отступлениями. Дед по рисунку боя и психологии чистый линейщик, а я смесь линейщика и фехтовальщика с преобладанием первого. Так-то по сути это означает, что вдую что линейщику, что фехтовальщику, но тут мне помогает то, что я моложе, более выносливый.
Резко кинулся на сближение после серии отступлений, зажал руку с топором своей левой, кинул через бедро, придав ускорение падения яблоком с фалыпем в голову старика. Придавил упавшую тушу к земле, правое колено на рёбрах, второе зажало правую руку придавив своей массой. Победа она и есть победа, но что-то у меня хреново на душе.
– Добивай… – прохрипел старик, глотая воздух, лёжа на земле.
– Ты дурак! – прошипел я, спешно восстанавливая дыхание. – Повоевали и хватит. Не буду спрашивать, хочешь ли жить… Скажу другое. Хочешь отомстить оркам и Илмару? Хочешь, чтобы твои родичи хорошо жили?
– Ты предатель людей! Ты ешь говно орков! – пытался провоцировать меня на свою смерть старик.
– Ты будешь лично наблюдать за орками, – сдерживая свои эмоции, я глядел ему в глаза. – Ты будешь убивать орков, если они хоть косо посмотрят на людей!
– Так я же всех убью… – попытался усмехнуться Вэрт разбитыми губами.
– Значит, так и надо было. Убьёшь так убьёшь! – сказал я, чем ввёл его в ступор. – Орки нам не друзья. Они наши враги! Но пока они полезные враги. Пока они бьют Илмар, они наши друзья! Ты понял меня?!
– Сынок! Говоришь, кого хочу – могу убить?! – усмехнулся бунтовщик.
– Да кого угодно. Мне плевать, кого ты убьёшь, – ответил я, и с ходу родилось решение. Так изредка бывает. Меня озарило: – Твои родичи будут в заложниках сначала у меня, а потом и у орков. Если твоё решение об убийстве союзников будет ничем не обосновано… Я просто отдам твоих близких оркам. Что они с ними сделают – уже не моя забота, я свои слова о союзничестве ничем не нарушу.
– Я не буду… – начал было что-то говорить старик, но я дал ему коленом по лицу.
– А я тебе и не предлагаю! – прошипел я. – Либо ты будешь следить за орками, чтобы они не убили никого в долине, либо я тебя убью, и твою работу сделает кто-то другой… Молчи! Я сам не люблю орков! Пойми, дурак! Сейчас они нам нужны! Кому, как не тебе следить, чтобы эти твари наших не убили! Мне что за всеми самому следить? Молчать! Ты, дурак, уже наделал делов! Властитель обязан соблюдать своё слово! Иначе он не властитель, а говно! Я дал слово! Я не могу своё слово нарушить! Твоя задача, чтобы я не пожалел, что я дал слово! Кому как не тебе знать, что орки задумали что-то плохое?! Ты думаешь, что эти сосунки за всем уследят? Решатся на что-то серьёзное? Кому как не тебе решать, когда эти твари что-то плохое замыслят!
– Легко покупаешь… – что-то начал отвечать старик, но я ему наступил коленом на горло.
– А я тебя и не покупаю. Я говорю, как есть. Ты будешь старшим над всеми, кто у меня есть… на это время и до тех пор, пока орки минуют долину. Убивай, режь, пытай! Мне пофиг! Но знай, что за все твои действия ты ответишь либо сам, либо через своих близких! Ты меня понял?!
– Понял. Не дави так, – прохрипел старик. – Весь в отца. Такой же упёртый дурак… Хм-м…
– Да ты не стесняйся. Мы тут одни, – вставил я свои слова в молчание Вэрта. – Можешь считать меня кем угодно, но дело своё делай…
– Дай встать… Ваша милость… Устал уже на земле лежать…
Сдача коридора смерти было делом десяти минут. Вру, пятнадцати минут. Пять минут на путь, пять минут на переговоры Вэрта со своими людьми, пять минут на устранение беспорядков от баб с развязанными руками.
На меня смотрели дико что бабы, что мятежники, что свои же бойцы, но дальше суровых взглядов дело не шло.
– Ну ты и даёшь… – прошептал Гевур, смотря на сопли и слезы баб, обнимавших своих мужчин.
Даю, и ещё раз дам. Жаль, Гевур. Я до этих слов считал, что ты сможешь убивать детей по моему приказу. Похоже, что не сможешь. Несмотря на то, что ты в прошлом вор. Я, если честно, сам не
