раз машина запущена, маховик набирает обороты, то длительных перерывов в тренировках делать не хотелось. Да и растущий молодой организм требовал дополнительных нагрузок. Приходилось рисковать, надеясь на извечный русский «авось». Так что Ваня в тот день был настороже и готов ко всему. Главным образом, конечно, ускориться и убежать. От толпы. А одиночку с ходу вырубить.

Может, это было лишним, но в данном случае Саблин руководствовался мудрым принципом, уже не раз спасавшим ему жизнь: если речь идет о собственной безопасности, то лучше переоценить опасность и перестраховаться в мерах защиты. И вот бежит он ночью по тропинке в Комсомольском парке, темнота, лунный свет и сияние фонарей вдали позволяют только различать силуэты ориентиров. Бегущий Иван уже дышал как загнанная лошадь. В то же время мышцы парня продолжали работать сами по себе, как заведенные.

И вдруг — засада. Сбоку, из кустов, начинает внезапно подыматься темная фигура. И рожа — черная, только белки глаз маяками сверкают. Ниньзя, блин. Или командос в боевой раскраске. Шас ломтями настругает! Задумываться не приходилось и Иван автоматически мощным правым хуком по челюсти опрокинул выскочившего чертика на землю. В нокаут. У того в башке словно граната взорвалась. И "чужой" успокоился, словно дохлая ворона. После чего Саблин осмотрелся. Вроде больше никого. Ух. Пронесло.

Блин. Вот это стресса Иван сейчас хапнул! Кто же тут у нас такой бессмертный, на людей кидается? И тут же Ваня понял, что это не профессиональный киллер. Так как ощутил тяжелый дух перегара. При более внимательном осмотре оказалось, что это ни ниньзя, ни заморский командос, а в жопу пьяный африканский студент. В лоскуты. До столбняка! Мужик! Который в приступе идиотизма сомлел в парке, на травке, а когда Саблин на него чуть было не наскочил, неожиданно проснулся и решил встать. И сразу лег, в ауте. После "ручной анестезии".

Что же, дураков и пьяных Господь хранит. Проспится, встанет.

Особенно ничего разглядеть в темноте не удалось, так что Иван, заметив в кармане лежащего какой-то документ, типа паспорта, решил его взять с собой. Тут у иностранных студентов неподалеку общага находится, а когда негр протрезвеет, можно сходить к нему под предлогом возврата найденных документов, познакомиться. Глядишь, чего из этой случайной встречи удастся выкружить. Случаи разные бывают.

На следующий день времени было вагон и маленькая тележка. Так как негритос, после таких приключений, явно первую половину дня будет отходить. И рассматривая добытый паспорт, Иван внезапно решил оставить его себе. Пригодится. А не надо было студенту выёживаться! А то этот чепушила, берега совсем попутал! Впрочем, африканец пойдет в посольство и ему другой айсвайс выдадут без особых проблем. А у Саблина, как у человека лишенного предрассудков, родились наметки на счет этого иностранного документа.

Так как на фотографии паспорта был не представитель негроидной расы, а эфиоп. А эфиопы — смешенная подраса, похожие на мулатов, поэтому не имеют таких массивных сплющенных носов и огромных губ как негры. И на фото лицо эфиопа была несколько похоже на физиономию Ивана. Что-то есть в этой роже от пройдохи. Только морда черная и на голове волосы кучерявые. И немного старше.

Но Саблин и сейчас уже выглядел намного солиднее своих лет и со временем, довольно быстро, всякая разница исчезнет. Это раз. Такие кучерявые волосы, похожие на овечью шерсть, конечно, не подделать, но можно подстричься налысо. Это два. И подобранный оттенок созданного крема для автозагара легко придаст Ивану черный оттенок кожи. Это три. Благодаря же постоянному использованию волшебным образом модифицированной зубной пасты зубы у Саблина были очень белые, словно у хищного зверя. Любой негр сдохнет от зависти. Это четыре.

Тем более, что для русских все негры — на одно лицо. Никто особо в черную морду всматриваться не будет. Негр и негр. Такой же как миллиард других чернокожих.

Конечно, с подобным паспортом за границу не поедешь, таможню не пройдешь. Но в стране он может пригодиться. Иностранцы у нас особая каста. Они могут иметь при себе большие суммы, даже в иностранной валюте, тогда как для советского человека это тяжелая уголовная статья. Для них всегда зарезервированы места в гостиницах и ресторанах, даже за рубли. Не говоря уже о возможности тусоваться в валютных барах. Привыкли, сволочи зарубежные, к нормальному сервису, без него уже не могут. И жрать дерьмо, как все советские граждане, категорически не желают…

В общем, иностранец в СССР всегда ощущает себя намного более свободным, чем коренной абориген. Наши люди не пляшут в борделях с шампанским. И перепелиные яйца с черными трюфелями, в черном же соусе «а-ла Ла Террас» на завтрак заказать не просят. А заграничному гостю очень многое позволено как "белому человеку". Даже будь он при этом негром….

Еще в конце мая, "Летчик" представил Ивану тройку кандидатов в соавторы. Саблин поспешил встретиться с каждым из потенциальных партнеров. За "достарханом". Кандидаты были на редкость дерьмовые. Все это были кавказские мажоры с необычайно раздутым самомнением. Ощущающие себя пупом земли, а остальной народ — грязью под ногами. Все кобенились, словно лорд хранитель-печати. К тому же еще и жутко необязательные экземпляры. Шелуха. Паноптикум. Но как говорил товарищ Сталин: "Других писателей у нас нет". Приходилось работать с тем, что имеется под рукой.

Так как все это были почти ментальные близнецы, одного сорта и уровня, Иван выбрал человека который жил поближе, рассчитывая сэкономить на логистике. Мурад Ходжаев был молодой студент, но уже с бородкой, в европейском светлом костюме, с загоревшим на солнце темным лицом из Майкопа, Адыгея. Руки этого кавказца явно нуждались в депиляторе. Пойдет. Учитывая, что его папаша был крупной шишкой среди местной номенклатуры. А Адыгея это не Дагестан и не Чечено-Ингушская АССР. Почти рядом. На автобусе доедешь за четыре часа.

Чтобы контролировать столь необязательного человека, в корне не уважающего всех "неверных", пришлось дополнительно заинтересовать Мурада. На понятном ему уровне. Тот учился мало, предпочитая проводить время вдали от дома в бесконечных пьянках и гулянках. Через "Летчика" Иван предложил своему игривому соавтору новые синтетические колеса, для веселой клубной жизни. Дело-то житейское… В отличие от ассортимента, употребляемым уже давно шизонутым "Летчиком", тут был предложен более легкий вариант.

Без особого привыкания (чтобы потом клиент сильно не надоедал и не хныкал), без неприятных последствий, не вреднее водки. Но зато данные таблетки вызывали сильную эйфорию, похожую на воздействие отборного бенгальского опиума. Штучный товар. А небольшая партия подразумевала дефицит предложения и возможность держать своего соавтора на коротком поводке. В белых