Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Крестный путь Сергея Есенина - Геннадий Александрович Смолин

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 90
Перейти на страницу:
5-м номере тут как тут придворный кремлёвский мастер Моисей Наппельбаум, влюблённый в Свердлова и Дзержинского и так «кстати» пожаловавший из Москвы. Тело поэта ещё не остыло, нет ещё результата судмедэкспертизы, а ленинградские газеты наперегонки сообщают о самоубийстве, наконец, исчезают многие важнейшие документы есенинского «дела», как будто речь идёт о зауряднейшем бомже, а не о великом русском поэте, стихи которого уже при жизни переводились в двадцати странах.

Однако пора давать ответ на поставленный выше недоумённый вопрос, связанный с ночным добровольцем. Василий Князев сторожил тело Есенина по чьему-то прямому приказу, а не по своей воле и душевному порыву (такового у него просто не могло быть).

Здесь «тёмные силы» явно перестарались с подстраховкой: Красному Звонарю надо было бы помалкивать о щекотливом поручении, а он, томимый зудом версификаторства и гонорара, раззвонил на весь Ленинград. Не ошибёмся, если предположим, что Князев выполнял в ГПУ роли самого дурного свойства (о его подобной склонности пишет в мемуарах хорошо его знавший по работе в «Красной газете» литератор А. Лебеденко, приятель К. Федина).

Цель палачей и их порученца в морге Обуховской больницы: не допустить к осмотру тела поэта ни одного человека, ибо, повторяем, сразу же обнаружились бы страшные побои и – не исключено – отсутствие следов судмедэкспертного вскрытия. Поставленную перед ним кощунственную задачу негодяй выполнил – не случайно в 1926 году его печатали, как никогда. Иуда щедро получал свои заработанные на крови сребреники. Другое объяснение странного дежурства в мертвецкой стихотворца-зиновьевца трудно найти.

По почте Красному Звонарю пришла следующая эпиграмма с примечательной анонимной подписью:

Циничен, подл, нахален, пьян

Средь подлецов, убийц и воров

Был до сих пор один Демьян –

Ефим Лакеевич Придворов.

Но вот как раз в Великий пост

Из самых недр зловонной грязи

Встаёт ещё один прохвост –

«Поэт шпаны» – Василий Князев.

Не Есенин

Вероятно, подпись не случайна. Аноним, может быть, что-то знал о кощунственном задании Князева в мертвецкой Обуховской больницы.

В 1937 году Красного Звонаря расстреляли по статье 58–10. Реабилитирован в 1992 году. Жаль, что тогда расхожая формула «антисоветская пропаганда» не комментировалась. Он всю жизнь был ярым советским пропагандистом, только в Кремле хотел видеть не диктатора Сталина и его окружение, а Троцкого, Каменева, Зиновьева и им подобных.

Вольф Иосифовича Эрлих. На Эрлихе во многом замыкалась скованная вокруг покойного поэта гэпэушная цепь. Ему-де посвящена элегия «До свиданья, друг мой, до свиданья…», к нему вились нити последних печальных церемоний. Одну из таких ниточек в клубке лжи и лицемерия удалось распутать.

Эрлих оформлял «Свидетельство о смерти» Есенина в загсе Московско-Нарвского района.

Оно теперь известно. Документ подписала заведующая столом загса Клавдия Николаевна Трифонова, хотя не имела права этого делать, так как «Англетер» территориально примыкал не к Московско-Нарвскому, а к Центральному району (соответствующие списки 184 проспектов, улиц, переулков нам известны).

Именно таким образом удалось разоблачить секретного сотрудника ГПУ Вольфа Иосифовича Эрлиха (1902–1937). Есениноведу В. Кузнецову в руки попало его студенческое «дело», из которого выяснилось следующее.

7 июня 1902 года раввин Симбирска И. Гальперн записал: «…у провизора Иосифа Лазаревича Эрлиха от законной его жены, Анны Моисеевны, родился сын, которому по обряду Моисеева закона дано имя Вольф». Через 28 лет он пропоёт свою «Волчью песнь»:

Я ли это –

С волей на причале,

С пёсьим сердцем,

С волчьей головой?

Пой же трубы гнева и печали!

Вейся клёкот лиры боевой!

И далее:

…Но когда заря

Зарю подымет,

В утренней

Розовоокой мгле,

Вспомню я простое волчье имя,

Что мне дали на моей земле.

И, храпя

И воя без умолку,

Кровь свою роняя на бегу,

Серебристым

Длинномордым волком

К вражьему престолу пробегу…

В этом «романтическом» стишке речь, конечно, идёт о коммунистической заре и ненавистном автору царском престоле. Метафора «с пёсьим сердцем» отражает внутреннюю сущность Эрлиха, внешне добродушного, приветливого, открытого, на самом же деле – злобного, скрытного, холодно-циничного.

После окончания 2-й симбирской советской школы 2-й степени имени В. И. Ленина (Эрлих учился в здании бывшей гимназии, где совершенствовался в науках будущий вождь пролетариата) он в 1919 году поступил на историко-филологический факультет Казанского университета, где числился до июня 1921 года.

Процитируем отрывок ещё из одного стишка В. Эрлиха:

…Много слов боевых живёт в стране,

Не зная, кто их сложил.

Громче и лучше на свете нет

Песни большевика.

И этой песне меня научил

Мой первый товарищ, Выборнов Михаил,

Председатель Рузаевской ЧК…

М. Выборнов осенью 1925 года исполнял обязанности ответственного дежурного 1-го Дома советов («Астории»), а должность эта – чекистская, её до него занимал В. М. Назаров, переведённый в коменданты «Англетера». Возможно, перебравшись в Северную столицу, Михаил Выборнов в июле 1921 года перетащил за собой из Симбирска и своего подопечного Эрлиха.

Поначалу в Ленинграде дела Эрлиха складывались не лучшим образом. Здешнее ГПУ приютило его в комнатке (№ 1) ведомственного дома № 12 по Вознесенскому проспекту (это рядом с «Англетером», позже имевшим адрес: проспект Майорова, 10); можно думать, он туда частенько захаживал по чекистской надобности. Промышляя секретами, забросил учёбу на литературно-художественном отделении факультета общественных наук Петроградского университета (в 1923 г. его оттуда выгнали за неуспеваемость и участие в сионистских сборищах).

Наиболее заметная литературная работа Эрлиха (1936) – сценарий (совместно с Н. Я. Берсеневым) известного фильма «Волочаевские дни».

В практической жизни Эрлих разбирался великолепно. В 1925 году поднаторевший сексот ГПУ, очевидно, «за особые заслуги» получил квартиру в доме № 29/33 по улице Некрасова (бывшая Бассейная).

В 1930 году сообщал матери: «Сам я живу замечательно. Две комнаты с передней, а я один. Сам к себе в гости хожу. Шик!» (Адрес этого шика: ул. Литераторов, 19, кв. 13.) Что ни говори – ценный кадр ЧК-ГПУ-НКВД.

Но пора вернуться в «Англетер». Кажется, никто не обратил внимания, что Вольф Иосифович Эрлих после смерти Есенина не промолвил на эту тему ни словечка в газетах (сказывалась, видимо, психологическая напряжённость) и лишь в 1926 году поместил в сборнике воспоминаний о поэте письмо-статейку «Четыре дня», насквозь лживую, написанную, конечно же, по приказу.

Сначала же Эрлиху было не до писанины. Он заметал следы, как думается, совершённого преступления, курсируя между Ленинградом и Москвой.

16 января 1926 года он сообщил матери: «…живу в Москве с тех пор, как привёз сюда Сергея. Нет! На

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 90
Перейти на страницу: