Шрифт:
Закладка:
Ихён потер себя по ушибленному месту и нахмурился. Онджо спрятала руку, которой его ударила, за спину. Он прав. Ничего бы не изменилось, даже узнай она раньше.
Под синими небесами на крыше находились только Онджо, Ихён и лучи осеннего солнца. Стояла тишина. Реши кто-нибудь умереть в этом месте, никто бы не узнал.
– Вчера в нашем классе опять произошла кража. На этот раз украли электронную книгу. Мы встретились взглядами с этим парнем. Я понял, что это опять его рук дело. На его лице было отчаяние. Как будто он и сам ничего не мог с этим поделать. А сегодня ночью он отправил мне это сообщение.
– Разве мы не должны рассказать его родителям? Пойти к нему домой?
– Я не знаю точно, в какой квартире он живет. Только сам дом.
– Может, позвоним вашему классному и спросим?
Внезапно Онджо вспомнила про Медведя. Он говорил обращаться за помощью к нему в подобных случаях.
– Как мы ему это объясним? Тогда придется рассказывать и про PMP, и про тебя. Проблем не оберемся.
Верно. И с Медведем то же самое.
В школе стоял такой переполох после возвращения PMP. Если Медведь узнает, что она замешана в этом деле, сразу велит закрыть «Магазинчик времени» без разговоров. Так или иначе, час Медведя, кажется, еще не пришел.
– Так где тогда он сейчас может быть?
Ихён тяжело вздохнул и посмотрел наверх. А потом закрыл глаза. Снова налетел ветерок. Капли пота, блестевшие на его лице, понемногу высыхали. Ихён судорожно втянул побольше воздуха и сказал:
– Будем надеяться, что с ним все в порядке. Если бы что-то случилось, мы бы уже знали.
Онджо и Ихён сели в лифт. Он нажал на кнопку первого этажа и спросил:
– Ты же помнишь о деле с украденной вещью?
Помнит ли она? Да у нее до сих пор колени подгибаются от одной только мысли о нем.
Онджо вспомнила свои переживания в те дни. Подумав о том, что Ихён, стоящий прямо перед ней, и был причиной всех ее бед, она почувствовала, что снова закипает от злости. Онджо спросила сквозь зубы:
– Зачем? Зачем ты так со мной поступил?
– Я хотел стать первым клиентом твоего «Магазинчика времени». Но так совпало, что как раз в это время украли злосчастную PMP. Я не собирался специально вмешивать тебя в это.
Ихён поднял свой велосипед и прислонил его к стволу глицинии. Они вместе сели в прохладной тени дерева, и Ихён начал рассказывать:
– После того как ты вернула приставку, мне тоже было очень тяжело. Тот парень думает, что это я вернул PMP. Потому что я был свидетелем кражи и не сдал его. Но так как это я забрал у него украденную вещь, в какой-то мере это справедливо.
Он сказал, что я похож на него. В школе стояла суматоха после возвращения PMP. Тут он заявил, что раскроет всю правду. Получилось так, что это мне, наоборот, пришлось умолять его не делать этого. Я думал, будто должен остановить его во что бы то ни стало, пока все не усложнилось еще больше. Случись что, пострадал бы не только я, но и ты.
Стараясь оттянуть время, я сказал ему подумать хотя бы еще день. Тогда мы с ним о многом поговорили.
Я спросил у него, почему он хочет об этом рассказать, ведь все уже утряслось, но он ответил, что больше не может терпеть. Что у него такое ощущение, будто кто-то затягивает на шее петлю, и лучше умереть. Тогда я спросил, зачем он вообще это сделал, а он ответил, что сам не понимает. Он хотел сделать что-то рискованное, потому что находился в сложной ситуации, и это что-то оказалось кражей чужих вещей. Он получил такое удовольствие, что не обращал внимания ни на что другое. В этот момент его напряжение достигало высшей точки и заставляло забыть об обычной тревожности. Он хотел исправиться и даже ходил к психологу. Но в итоге впал в отчаяние и решил, что эту болезнь можно излечить только смертью.
В начальной школе он однажды украл жвачку в магазине. И попался маме. Она спросила, откуда он взял жвачку, и тут же повела его обратно. Когда они подходили к магазину, ему хотелось спрятаться. Он пытался убежать и укрыться за клумбой, затем за горкой на детской площадке, но мама доставала его оттуда и упрямо тащила за собой. Он упирался, падал на землю, но ничего не помогало. Тогда он впервые понял, что такое стыд. Но мама продолжала волочить его, как собаку на поводке, пока они не предстали перед дяденькой из магазина. Мама велела сказать, что он украл жвачку, извиниться и отдать деньги. В тот момент он хотел умереть. Парень надеялся, что мама извинится за него, но она была неумолима. В те минуты он не думал о том, что красть – плохо, а просто ненавидел маму, холодную как лед. Ему было страшно, потому что никто в этом мире не поддерживал его, никто не занимал его сторону. Даже мама, которой он доверял больше всего, предала его.
Все в его семье были выпускниками известных университетов и не признавали тех, кто не относился к элите. Он учился хорошо, но не лучше всех, поэтому родители часто говорили, что он позорит их. Такие слова в открытую звучали перед остальными родственниками, и все соглашались. Мама с папой велели ему даже не мечтать о поступлении в университет, который выбрали не они, и тогда он действительно задумался о смерти.
Ему захотелось опозорить своих родителей. И он вспомнил о нездоровой реакции матери, когда он украл жвачку в детстве.
Каждый раз после очередной кражи он приходил в себя и понимал, что это неправильно. Он презирал себя и проводил ночи как в аду, дрожа от ненависти к себе. В итоге ему захотелось отомстить самому себе за бездарность и стыд. Он решил, что чем жить так, лучше умереть, сохранив достоинство и хотя бы раз в жизни сделав выбор самостоятельно. Меня бросало в дрожь, пока я слушал его. В голове снова крутились кошмарные картинки, как в замедленной съемке. Как будто бы на этот раз уже он лежит бледный на холодном бетоне, а из разбитой головы вытекает лужа крови. Я подумал, что лучше бы не видел в тот день, как он ворует PMP. Или хотя бы притворился, что не видел. Тогда все его проблемы не затронули бы меня. А потом я подумал о тебе. Мне было так стыдно перед тобой. Потому что, если с ним теперь что-то случится, нам с тобой обоим придется нести этот груз до конца жизни. Мне стало страшно.
Онджо хотелось обнять дрожащего Ихёна за плечи и утешить. Но она не могла этого сделать. В висках ломило, словно это ее ударили по голове. Когда Ихён сказал, что боится, ей тоже стало страшно. Серьезность ситуации стала очевидной. На кону жизнь человека.
Онджо посмотрела вверх на плотную крону глицинии, которая не пропускала ни одного солнечного луча. Ее затошнило от запаха зелени. Лиловые цветки, гроздьями свисающие вниз, казались до ужаса живыми.
Подъехало такси, из которого вышла Нанджу. По ее одежде было видно, что она очень постаралась выглядеть сегодня красиво. Она надела короткую юбку, хотя никогда не носила юбки вообще, и туфельки на платформе. «Ну конечно, она расстаралась. Почему нет? Ведь для нее это так важно», – подумала Онджо и внезапно расхохоталась. Но быстро поняв, что сейчас не время смеяться, спрятала улыбку и побежала навстречу Нанджу, на ходу окликая ее.
Нанджу оттолкнула руки Онджо, которая потянулась, чтобы обнять подругу, и недоуменно моргнула. Она по очереди вопросительно посмотрела на Онджо и Ихёна, молчаливо вопрошая, что происходит. Из-за присутствия парня подруга даже не могла как следует разозлиться и наорать на нее. Онджо подумала, что благодаря Ихёну сможет избежать ссоры, и расслабилась.
– Привет, прости! Тут кое-что случилось, – к счастью, Ихён помахал рукой и первым поздоровался с Нанджу.
– Ага, привет! – нерешительно ответила подруга.
В жизни часто приходится сталкиваться с неожиданными вещами. Нанджу, наверное, всю ночь представляла себе, как встретится с Ихёном у кассы кинотеатра с мягким приглушенным освещением и запахом попкорна. Она сотни раз прокручивала в голове первое приветствие. Онджо и Ихён тоже не ожидали такого. Никто не мог предположить, что сегодня они окажутся в ситуации, когда непонятно, как реагировать на приветствие. Галогеновые лампы и приятная атмосфера холла кинотеатра бесследно пропали, и им пришлось встретиться, хмурясь под яркими лучами осеннего солнца и не зная, куда девать взгляды.
– Так вы были вместе? Ты мне соврала? – тихо прошептала Нанджу на ухо Онджо, бешено вращая глазами.
Казалось, Ихён целую вечность стоит рядом и смотрит на них. Онджо
