тряски грудок, он наклонился к ее киске, раздвинул пальцами мягкую наливную плоть — столь податливую и нежную, что лепестки замерли в развернутом положении, чуть выдавшись вперед, а преддверие влагалища отозвалось ярко-розовым блеском выпуклой плоти, где среди гладких выдавшихся складок различалась упругая горошина клитора под капюшоном тонкой кожицы, четкая дырочка уретры и большое отверстие лона — широкое, блестящее от влаги и усеянное мелкими напряженно сокращающимися бугорками. Стенки тут же сомкнулись в замок вместе с непроизвольно вырвавшимся тихим писком Мари, однако на дне туннеля успело сверкнуть далеко выступившее колечко — слегка приоткрытое глубокое отверстие шейки матки. И тогда Синдзи, погрузив в горячую сочную киску сразу несколько пальцев и оттянув крепкую плоть в сторону, под сдавленный и все сильнее наполняющийся страхом стон девушки аккуратно просунул зажим с червем сквозь шевелящиеся стенки влагалища и отпустил его прямо рядом с устьем чрева. Тот, немного побарахтавшись и залив все дно киски обильным слоем слизи, вывернулся узлом, нащупал своей извивающейся головкой дырочку в матку и вдруг быстро и легко протиснулся внутрь, оставив вместо себя густую вязкую массу клейкой жижи.

— Мгх… — тяжело выдохнула Мари, словно ее грудь сковало цепью, и взгляд ее сделался натянутым, округлив глаза и устремившись в одну точку на стене.

— Эти паразиты боятся людей больше, чем люди их, поэтому, оказавшись в незнакомой среде или даже просто почувствовав опасность, стараются забиться в самую темную и глубокую щель, используя свойства собственной слизи и гибкого растягивающегося тела. Твоя матка для них словно дом родной, особенно, маточные трубки, в которые наш друг в данный момент яростно пытается заползти. Ну, то есть, родной дом до тех пор, пока полость чрева не превратится в обмякший провисший мешок. Давай подсадим к нашему другу товарища, чтобы ему не скучно было.

Салфеткой тщательно очистивший руки от слизи Синдзи повторил процедуру, зацепив из контейнере еще одного червя такого же размера и раздвинув киску Мари, натужно задышавшей и уже начавшей всем телом трястись от постепенно одолевающего ее ужаса и непривычных ощущений в матке, которая на этот раз сжалась сильнее и туже, но была разведена в стороны гинекологическим зеркалом-расширителем. Второй паразит скрылся в матке, чье устье будто сделалось чуть мягче, засочившись изнутри слизистой массой.

— Вот и второй пошел. Забавные ощущения, правда? Только не волнуйся так сильно, у нас еще целый контейнер этих красавцев, хватит на твое внеплановое оплодотворение.

Заметив, как лицо девушки вытянулось в гримасе пожирающего ее страха и отвращения, смешивающихся в один жуткий клубок сокрушительных чувства, Синдзи хихикнул, успокаивающе ласково провел ладонью по ее голове, ощутив на коже холодный пот и невыносимое напряжение, а затем взял со столешницы несколько шприцов.

— Однако моя цель иная. Как я уже сказал, чтобы вылечиться, тебе предстоит принять лекарство — несколько нетрадиционное и с не самыми приятными последствиями. Но, поверь, Мари, твоя жизнь изменится кардинально.

Улыбнувшись девушке, что с все большим ужасом взирала на него, а точнее — на шприц, своими дрожащими ярко-стальными острыми глазами, Синдзи наклонился к ее киске, осторожно раздвинул половые губы, чтобы обильно потекшая слизь не попала на его пальцы, а затем уверенным движением всадил иглу в пространство на гладкой выпуклой кожице между влагалищем и уретрой. Поршень выдавил всю прозрачно-мутную жидкость в плоть, оставив на поверхности мелкую капельку крови и чуть вздувшийся бугорок, но не успела масса рассосаться, как Синдзи взял второй шприц и, воткнув иглу прямо в клитор, впрыснул его наполнение под кожу. Мари запищала, когда побагровевшая горошинка на вершине ее киски раздулась, словно небольшой воздушный шарик, а из дырочки потекла крошечная струйка крови вместе с густой бесцветной жидкостью, но Синдзи, даже не думая брать перерыв, взял третий шприц. Новая порция клейкой массы была введена по бокам внутренних половых губ, по чуть-чуть на каждую из сторон, а остатки были залиты прямо в нижнюю стенку влагалища, чью упругую плоть легко проткнула острая игла. Беря со стола шприц за шприцем, Синдзи впрыскивал их содержимое во все части киски небольшими порциями, пока ее преддверие и сам туннель влагалища не оказался усеян россыпью кровавых точек, часть из которых сочилась кровью, а часть уже зажила, перекрытая обильной порцией слизи из матки. Напоследок он ввел иглу прямо в уретру до основания, несколько раз промахнувшись и всадив ее кончик под нежную кожицу узкого туннеля, впрочем, используя эту возможность для впрыскивания небольших доз жидкости. Спустя полдюжины попыток истыканный по всей длине мочеточник засочился кровью наполовину с клейкой жижей, а влагалище превратилось в раздраженный до алой рези дрожащий комок плоти, сочащийся кровью и слизью, но, впрочем, все еще сохранивший свою форму и ровной отверстие лона с рядом сокращающихся бугорков.

— Как ты догадалась, — наконец, прокомментировал свои действия Синдзи, — я ввожу в твое интимное сокровище концентрированную слизь этих червей, которую я забирал прямо из их желез. Погибло немало славных ребят ради этой драгоценной… драгоценной… хренотени. Подожди, еще не все. Двенадцать полных шприцов, как-никак.

Девушка изо всех сил пыталась вытерпеть и совладать с собой, когда он продолжил вводить слизь прямо в ее тело — теперь уже не только в киску, но и лобок, ямочки по обеим сторонам венериного бугорка, животик, протыкая кожу и всаживая иглу прямо в матку сквозь плоть, и еще выше — в пупок, наполняя углубление слизистой массой до такой степени, что тот начал выдаваться вперед. Все это время Мари дрожала, одолеваемая с одной стороны жуткими ощущениями, которые ее бесстрастный мозг превращал в наслаждение, а с другой — диким, невыносимым страхом, ужасом, омерзением, из-за которого удовольствие, словно в искаженном зеркале, превращалось в отвратительное неестественное чувство выворачивающего наизнанку надлома, разбавленного ощущениями копошащихся в маке червей и расплывающейся по чреву оплавляющей плоть слизи. Трясясь и балансируя на грани разбивающегося сознания, она тяжело и с шумом стонала, она бросала отчаянный взгляд на Синдзи, периодически закатывая глаза, она пыталась что-то жалобно прошептать, не находя в себе сил совладать с дыханием, а живот ее к тому моменту уже превратился в рыхлый издырявленный уколами комок, потеряв свою идеальную гладкость и упругость.

— Ну, вот и готово, — вытер тот руки от слизи, впрыснув последнюю порцию из шприца в налившийся пупок. — Токсин не смертелен, не надо смотреть на меня такими глазами. Просто слегка расслабит твою плоть, чтобы мы могли перейти к самому главному. Кстати, к нему мы сейчас и перейдем.

Убрав пустые шприцы, Синдзи взял