— низкий уровень личной инициативы.

Действительно... Вот над пограничными заставами прошли самолеты с крестами на крыльях. Взрывы, рев танковых моторов, шум движения войск, пальба. Откуда могли солдаты и офицеры знать, что это начинается война, которую потом торжественно назовут Великой Отечественной?

Чтобы действовать в непонятной, неопределенной обстановке, нужно и уметь, и чувствовать себя в праве принимать самостоятельные решения. От этого армию (и все население СССР) последовательно отучали. Возможно, «винтики» действовали бы «правильно» в обстановке, предсказанной начальством и под его (начальства) руководством. Но в ситуации не предсказанной, не просчитанной, не спланированной, когда надо принимать решения самим, такие «винтики» действовать не умели. А начальство само побежало;

— приграничные части состояли из жителей западных областей СССР, «присоединенных» к СССР в 1939 году. До 1,5 млн военнослужащих Красной Армии, стоящих на Западе, были коренными жителями этих территорий. Включенных в состав СССР совсем недавно. Захватив Восточную Польшу, СССР призывал молодых мужчин, живших на этой территории. Призвали до миллиона. Может быть, при нападении на Вермахт эти люди вяло, но поневоле старательно воевали бы. Хуже, чем солдаты Вермахта, но как-то. И тогда сказалось бы материально-техническое преимущество Красной Армии. Но Вермахт напал первым, и эти бойцы Красной Армии не захотели умирать за СССР. Это и предательством не назовешь.

Солонин показывает, что нацисты не уничтожили накопленное для захвата Европы. И не истребили Красную Армию. Все проще: в

1941 году Красная Армия попросту разбежалась. А значительная часть вооружений досталась нацистам.

Марк Солонин показывает, как драпает Красная Армия. Он даже частично объясняет ее поведение: армия не хочет проливать кровь за террористический сталинский строй.

Но даже М. Солонин кое-чего не договорил. И не смог ответить еще на два важнейшие вопроса:

1. Почему с конца 1941 года население СССР «вдруг» захотело воевать за Сталина?

2. Почему в июне — октябре 1941 года одни (пусть большинство) НЕ хотели воевать за Сталина, а другие (пусть меньшинство) все же хотели?

Драпеж драпежом, но была ведь и Брестская крепость. Кроме тех, кто бежал, дезертировал, сдавался в плен и переходил к нацистам, были части, сражавшиеся до последнего патрона. Защитники Брестской крепости воевали два месяца в самых ужасных условиях.

Не случайно нацисты овацией приветствовали последних оставшихся в живых героев. Им предложили даже вступить в СС. Была и оборона Киева Андреем Власовым.

Если бы даже не ВСЯ Красная Армия, а хотя бы ее половина вела бы себя так, как герои Брестской крепости, противник не продвинулся бы дальше Западной Украины и Западной Белоруссии.

ДРУГИЕ РУССКИЕ

Уже подойдя к Москве, нацисты встретились с войсками Третьего стратегического эшелона. Уже под Москвой, в ноябре 1941 года, они «обнаружили» 40 новых дивизий с Урала и из Сибири. Против них стояло ополчение Москвы — порядка 160 тыс. чел.1. В Ленинграде в июне — сентябре 1941-го отправили на фронт около 135 тыс. чел., а всего ополчение вступило 200 тыс. чел. .

Студенты и старшеклассники, рабочая молодежь, преподаватели вузов... Много ли от них было толку? Но и они задерживали врага ценой своей гибели. Нацистам требовалось какое-то время, чтобы развернуть боевые порядки, перебить ополченцев и двинуться дальше. Жители столичных городов были лояльны к советской власти, больше получили от нее. Они ХОТЕЛИ воевать с нацистами. Молодежь осаждала военкоматы.

Под Москвой впервые нацисты столкнулись с совершенно новой

Московское ополчение (1941 —1945 гг.). Краткий исторический очерк. М„ 1969.

2Беляев С., Кузнецов П. Народное ополчение Ленинграда. Л., 1959.

для них психологией противника. Во многом это и правда были «другие русские». Это были и те, кто с самого начала хотел воевать с ними. И русские из совсем других частей страны.

ОТКУДА ШЛО ПОПОЛНЕНИЕ

В России до сих пор любят старую советскую сказку: что ни одна страна не пострадала больше, чем СССР. Эта психология «самого бедного Буратино на свете» очень опасна. Давно известно, что, чтобы стать палачом, сначала нужно осознать себя жертвой.

А теперь вдумаемся. Во всей Европе ходили армии и падали бомбы. Везде. В Британии армии не ходили, и в этом ее счастье. Но и в Британии падали бомбы.

А в СССР к востоку от Москвы и армии не ходили, и бомбы не падали.

Самый дальний на восток полет самолетов противника — попытка бомбежки Сызранского моста — в 100 км от Куйбышева — Самары. Еще в июле 1941 года Красная Армия могла бомбить Берлин. А весь Урал находился вне зоны бомбежек.

60% населения СССР не знало, как выглядит вражеский солдат, разве что пленный. Они не слышали свиста бомб, грохота разрывов, рева танковых двигателей. Символом «глухого тыла» стал «хлебный город Ташкент». Но ведь и все города СССР, начиная с Перми и Челябинска, были такими «ташкентами».

Война шла в 500 км к западу от Свердловска, в 3 тысячах км от Новосибирска, в 3 тысячах км к северо-западу от Ташкента и Алма-Аты.

Жители востока СССР не имели возможностей выбора. Жители Брянской и Орловской областей имели, и часть из них выбрала плен, службу у нацистов, коллаборационизм. А жители Урала, Казахстана, Средней Азии и Сибири при самом пылком желании не могли выбрать ничего подобного.

У них была другая психология. К востоку от Урала лежали самые советизированные части СССР, области «великих строек» и централизованных производств.

Жители дальней восточной глубинки привыкли доверять властям и выполнять их приказы. На восток вывозили промышленность, с ней ехали инженеры и рабочие — те, кто хотел служить советской власти или, по крайней мере, ничего не имел против.

На восток ехали вузы и та часть профессуры, которая не осталась в оккупации.

На востоке располагались госпиталя. Раненые солдаты не были агентами Третьего рейха. Даже если им доводилось послужить в Вермахте или в РОНА, они помалкивали об этом.

Восток СССР был местом, где не совершался или почти не совершался выбор. Дивизии отсюда были надежные, солдаты из них реже дезертировали и сдавались в плен. А попадая в плен, реже шли на сотрудничество с нацистами.