в больницу — мол, так будет быстрее, чем вызывать скорую. Мы даже ответить не успели, а он уже подбежал к своей машине, усадил ее на пассажирское сиденье и уехал.

— И вы не вызвали полицию? — Клэр нахмурилась.

— Он сказал, что знает ее, — тихо повторил Мартин.

— Какая у него машина?

Сьюзен поджала губы:

— Белая «тойота».

Мартин покачал головой:

— Его машина была не белая, а бежевая.

— Нет, у него была белая «тойота». Я точно помню!

— Она точно не белая; скорее бежевая или, может быть, серебристая. И не «тойота», а «форд» — или «фокус», или «фиеста», — не сдавался Мартин.

— Где он припарковался?

Мартин показал на небольшую парковку в конце Эри.

— Вон там, под фонарем.

Клэр посмотрела в ту сторону; никаких камер видеонаблюдения она там не заметила.

— Хорошо. Прошу вас задержаться еще ненадолго. Сейчас к вам подойдет наш сотрудник и запишет ваши показания.

— Нам придется работать с полицейским художником, составлять фоторобот? — Сьюзен просияла. — Всю жизнь мечтала!

— А может, будет опознание? — подхватил Мартин.

— Пожалуйста, подождите, — ответила Клэр и направилась к подъехавшим коллегам.

Капитан Терри Белкин узнал ее и помахал рукой:

— Я расставил ребят на Эри и Кингсбери; а здесь что слышно?

Клэр кивнула в сторону группы родителей:

— Вон те двое, которые стоят впереди, сказали, что регулярно видят, как она бегает в парке. Вчера она забежала за те деревья, а потом долго не появлялась, а когда они пошли ее искать, ее вынес на руках какой-то тип. Скорее всего, она была без сознания. Он сказал, что она упала и ударилась головой и он везет ее в больницу. Уверял, что знаком с ней.

Белкин снял фуражку и провел рукой по редеющим светлым волосам.

— Ничего себе! Увез, можно сказать, среди бела дня! Они хоть рассмотрели его?

— Видели, как он сажает ее в белую, бежевую или, возможно, серебристую «тойоту» или «форд», — ответила Клэр. — Раз они так плохо запомнили цвет и марку машины, вряд ли смогут что-то сказать о его внешности… Нам поможет только чудо. Правда, я опросила только тех двоих, что стоят впереди. Мы должны побеседовать и с собачниками. Пошли туда кого-нибудь; проследи, чтобы никто не ускользнул.

Белкин подозвал к себе двух подчиненных, стоящих у фургона экспертно-криминалистической лаборатории.

— Торо и Гиллеспи, вы снимете показания. Торо, иди на детскую площадку, Гиллеспи, займись собачниками. Все остальные окружите…

Он повторил все, что сказала Клэр.

— Мы должны прочесать весь парк, начиная с того дальнего угла, где она встретилась с похитителем. Карлайл!

— Да, сэр? — ответил молодой сотрудник, державший в руках два стакана кофе из «Старбакса».

— Свяжись с парковой службой. Если здесь есть камеры, нам нужны записи, — велел Белкин.

— Есть, сэр!

Клэр поблагодарила Белкина и, отвернувшись, позвонила Портеру и ввела его в курс дела. Хотя узнать удалось немного, это все же лучше, чем ничего.

23

Дневник

Когда я, набравшись храбрости, затопал за отцом, он уже почти спустился. Увидев, что я ослушался, он сначала молча мотнул головой, приказывая мне вернуться на кухню, но, поняв, что я не вернусь, только тяжело вздохнул.

Когда отец спустился на нижнюю ступеньку, снова послышался стон — на этот раз громче, чем раньше. Отец остановился у подножия лестницы и пристально посмотрел в дальний угол.

— О господи! Что ты наделала?

Мама наверху уже не просто мурлыкала, а пела во весь голос; звенела посуда. По-моему, она положила себе добавки рагу. Она не ответила отцу, хотя, уверен, слышала его так же отчетливо, как я слышал ее.

Я спустился в подвал и тоже посмотрел в дальний угол: там на полу скорчился человек. Он был прикован наручниками к водосточной трубе. Изо рта у него торчала тряпка, приклеенная двумя большими кусками клейкой ленты, обматывавшими всю голову.

Я еще подумал: когда клейкую ленту отдерут, с ней выдерут и волосы — с корнями.

Мистер Картер умоляюще смотрел на нас. Его белая рубашка была разодрана в клочья, пуговицы отлетели и валялись на полу, в пыли и грязи. На его груди я увидел длинные порезы — некоторые начинались от самых плеч и тянулись до самого пупка. Один порез спускался ниже, но я старался даже не смотреть туда, даже не думать о том, как ему должно быть больно.

Его располосованные рубашка и брюки потемнели от крови. Под ним натекла целая лужа, и в подвале ощущался металлический запах. У него были подбиты оба глаза; синяки уже начали чернеть. Судя по всему, у него был сломан нос.

Отец посмотрел на него в упор:

— Не так положено обращаться с соседями. Кажется, ему здорово досталось.

Я попробовал ответить, но в горле у меня пересохло, и с моих губ слетел только слабый стон.

Мистер Картер посмотрел на нас и застонал. Говорить ему мешал кляп. Слезы бежали у него по лицу и текли под воротник рубашки.

Мама спустилась по лестнице следом за нами. Должно быть, ей надоела песенка Ричи Валенса, потому что больше она не пела. Она бросила на мистера Картера презрительный и такой гневный взгляд, что мне показалось, будто в подвале стало жарче.

— Он… этот человек, если его, конечно, можно назвать человеком, сегодня избил свою красавицу жену, а потом решил, что можно явиться сюда и угрожать мне! Он считал, что я заслужила трепки. Естественно, я так не считала и не намерена была терпеть его оскорбления! Слышал бы ты, как он орал на малышку Лайзу! Бог свидетель, она мухи не обидела в жизни, не говоря уже об этом… этом существе.

Отец задумался.

— И ты, значит, избила его и приковала наручниками к трубе?

— Нет, я его не била. Я столкнула его с лестницы, приковала к трубе, а потом начала изгонять из него бесов. Мне пришлось нелегко, и, хотя я трудилась часа три, мне удалось лишь проделать в нем вмятину. Зато нагуляла аппетит; я решила, что продолжу после того, как мы поужинаем. Кстати, пока мы тут стоим, ужин остывает.

Отец медленно кивнул. Потом подошел к мистеру Картеру и опустился рядом с ним на колени.

— Саймон, это правда? Ты избил свою жену? А потом пришел сюда, ко мне в дом, и угрожал женщине, которую я люблю? Матери этого чудесного маленького мальчика? Неужели ты так поступил, Саймон?

Мистер Картер энергично замотал головой; глаза его забегали. Он переводил взгляд с