Шрифт:
Закладка:
«Ты что… – наконец, задыхаясь, спросил он. – Хочешь, чтобы земля тебя умоляла?!»
Я обернулась.
– Нет. Я хочу, чтобы она от меня отстала.
«НО ПОЧЕМУ?! – не выдержав, горестно взвыли сразу двое котов. – Почему ты отказываешься?! Ты же Ишта! Ты ведь знаешь, как это важно?! Видишь, что Горы умирают!»
– Вижу, – согласилась я.
«Но тогда ПОЧЕМУ?!»
Я поджала губы.
– Потому что я не хочу умирать вместе с ними. И потому, что не хочу, чтобы мое тело терзала та же боль, которая терзает эту землю. Я через это уже проходила. И больше, как ни просите, не хочу. Тем более у меня просто не хватит сил, чтобы тянуть на своем хребте еще и Горы.
Цветок наконец сдался и бессильно упал на землю – уставший, измученный, одинокий и несчастный. Просто рухнул между сильных лап своих хранителей и начал увядать. После чего Ур поднял морду к небу, а потом громко, протяжно завыл.
Я сначала даже подумала, что это от злости, потому что он давно испытывал ко мне весьма недобрые чувства. Да и к Лину его всегда тянуло лишь для того, чтобы разгрызть тонкое горло. Так что, находясь в столь расстроенных эмоциях, он мог и кинуться. Или смертельно оскорбиться за мое пренебрежение. Мог и с ума сойти от ненависти. Я ведь для него – никто.
Однако он почему-то лишь опустился на живот, уронил голову на лапы, уткнул нос в землю и, глядя на меня снизу вверх полными боли глазами, неслышно прошептал:
«Пожалуйста… не бросай нас»…
У меня что-то сжалось в груди. А поникший цветок, который так отчаянно пытался спасти Серый кот, тихо засветился обоими своими венчиками. С такой неистовой надеждой, с такой мольбой, что у меня снова дрогнуло сердце.
«Мы – отверженные, – с мукой шепнул Ур. – Вот уже два века – отверженные. Мы пытались… старались вернуть сюда жизнь, но от нас уходит даже вода… ничто больше не растет на этих склонах. Никто больше не пасется на этих скалах. Сама жизнь покидает Горы просто потому, что они никому, кроме нас, не нужны. Когда-то мы пытались приводить сюда смертных. Когда-то пытались позвать наших прежних Хозяев. Но Горы не приняли одних и не захотели вспоминать о других. Они замолкли. Надолго. Замкнулись и заснули. И пока они спали, их постепенно покинули звери. От них отказались птицы. Здесь не живут теперь даже змеи… и все потому, что мы – отверженные. Впервые за многие годы Горы захотели кого-то принять. Впервые они увидели что-то, что подарило им надежду. Впервые они захотели проснуться… но ты отказываешься. Даже ты отвергаешь нас, Ишта. Скажи: за что? Почему ты с нами так жестока?!»
Я нахмурилась.
– Ты сказал, что вам больше не нужен Хозяин.
Ур вздрогнул.
«Я был зол…»
– Ты подумал о том, что скорее умрешь, чем допустишь к Знаку демона.
«Но ведь он – демон!»
– Ты сказал, что смертные недостойны такой чести, – сухо повторила я его недавние слова. – И что ты больше не примешь над собой никого из нас.
Серые коты испуганно замерли.
– Я – смертная, – жестко сказала я, глядя в зеленые глаза Ура. – И у меня есть друг, который умеет становиться демоном. Но теперь ты не думаешь об этом и просишь, чтобы я взяла на себя ваши грехи? Исправила то, чего не смогли сделать вы, хранители. Верно?
«Да, – измученно прошептал кот. – Потому что мне больше некого об этом попросить. И потому, что если нас не примешь ты, Горы умрут. Не сразу, но умрут – у них больше не осталось сил, чтобы ждать другого избранника».
Я покачала головой, отчего у котов невольно вырвался сдавленный стон. А потом сняла перчатку и протянула левую руку, на которой неожиданно ярко засветились два моих надоедливых «лепестка»: сначала белый, а потом и зеленый. Равнина и Лес. Почти треть суши. Огромные пространства, которые вдруг решили, что я им подойду.
– Смотри, кот. Полагаешь, мне нужны еще проблемы?
«Их ДВА?! – неверяще вздрогнул Ур, поднимая голову. – У тебя два Знака?!»
Резко воспрянувший цветок внезапно вспыхнул сине-алыми искрами, торжествующе вскинул поникшие лепестки, оторвался от земли, будто ничто его там не держало, а потом метнулся в мою сторону и прямо на ходу, отчаянно торопясь и дико страшась, что я передумаю, рассыпался миллионами разноцветных искорок. Две из которых больно клюнули мою кожу и впитались внутрь до того, как я сообразила, что здорово сглупила. А потом меня скрутило до судорог, заставило рухнуть на землю, не видя перед собой ничего, кроме сине-красных точек. Левую ладонь зажгло, как в огне, а из горла сам собой вырвался горестный стон.
– Ах ты ж… сволочь двуличная…
«Два?!» – неверяще переглянулись Серые коты, когда меня скорчило на земле, как обломанную ветку.
«Какие два, идиоты?! – испуганно взвыл Лин и резко отпрянул, едва взглянув на мою руку. – Теперь уже четыре! Гайдэ! Гайдэ, девочка моя… Гайдэ, не умирай! О нет! Я их сейчас убью!!! Какая же это подстава-а-а…»
Глава 6
Первым чувством, которое я научилась заново ощущать, была пустота. Тоскливая, всеобъемлющая, практически бесконечная. А еще одиночество – бескрайнее, как мертвое море, такое же безжизненное и серое. Казалось, не было ничего в целом мире, кроме выматывающей пустоты и серого одиночества. Ни голосов, ни звуков, ни запахов, ни даже движения.
Пусто… все вокруг было пусто.
Даже в моей собственной душе. Как будто кто-то заживо высасывал ее целыми столетиями. Жадно пил, как голодный вурдалак, постепенно опустошая кажущиеся бесконечными резервы. И больше не было сил, чтобы отталкивать от себя его длинные лапы. Не было сил, чтобы вырваться из опутавшей мое гигантское тело паутины. Даже двинуться уже невозможно, потому что руки связаны прочными веревками. И ноги намертво вмерзли в какую-то ледяную плиту.
А она тоже забирает мои силы.
И тоже пьет мою душу.
Сверху, снизу, со всех сторон… как тесная клетка, из которой не получается вырваться. Уже много и много лет.
За то время, что я томлюсь в этой темнице, льющееся откуда-то издалека
