- Какие новости?

Марат протянул пачку сигарет и прикурил одновременно со мной.

- Саня, ты сейчас, главное, дослушай до конца. Я думаю, моя информация тебе не понравится.

Усмешка на моих губах была показной, мне было абсолютно не весело наблюдать за происходящим, а стоило ему открыть рот, все стало гораздо хуже.

- Документы, которые фигурируют одной из главных улик в этом деле оказались в нем очень не случайно… до отлета я поговорил с охраной в твоем доме, они видели, как Маринка заходила в твой кабинет. Жора лично ее оттуда выпроводил.

- Совпадение?!

- И ты, и я уже давно забыли про эти бумажки, а теперь информация о их существовании и содержании всплыла, сразу, как только она побывала в твоем доме. Они теперь землю носом будут рыть, сам знаешь, какие бабки крутятся. Маринка всегда знала больше, чем нужно. К тому же сегодня  она виделась с твоим следаком. Прости, но сразу, как тебя поймали, я поставил слежку за парочкой человек.

Лукьянов достал конверт и, кинув его на стол, зажал зубами сигарету, которая издала скрипящий звук.

Не то чтобы я не думал об этом… охрана сообщала мне, что Маринка заходила в кабинет, но я не мог себе представить, что она способна на подобное. С другой стороны, она знала пароль от сейфа. Я почему-то так и не сменил его за столько лет. Да и все бумажки в основном всегда хранились в другом месте, эти я переложил накануне ее приезда. Наш нефтеперерабатывающий завод до сих пор был одной сплошной уликой. Если покопаться во внутрянке, то можно нарыть много интересного. Я все эти годы хранил рядом с собой бомбу замедленного действия.

- Мне уже намекнули, что в скором времени я сяду с тобой на одну шконку.

Маратик еще что-то вещал, но я его не слышал. Выхватывал из контекста, а сам смотрел на несколько фоток с Маринкой в главной роли. Она мило беседовала с моим следаком.

- Когда сделаны фотки?

- Сегодня. Она встречалась с ним в обед.

- А сейчас где?

- С Людкой, у тебя дома. Она поехала туда сразу после этой встречи.

Было смешно. Мое разочарование еще не въелось в кровь, а разум до сих пор не отдавал себе отчета в случившемся.

Но если взглянуть на все шире, то у нее был мотив. Давний, старый мотив. Месть. Она хотела меня уничтожить, злость не ушла, все осталось. Ее приезд на похороны и ночь, в ту ночь она пришла ко мне сама, отвлекала внимание. Хотела сместить маятник. Мой кабинет, бумаги, секс… она не вернулась в мой дом, да и встреча со следаком вряд ли была первой. Ему не было смысла ехать к ней самому, мы давно в разводе, если только у них нет общего «дела».

Значит, это она? Пароль от сейфа, ее визит в мою спальню, пропажа документов, псевдожелание вернуться, она не раз на это намекала, пока была в моем доме, а теперь встреча со следаком, до этого она не горела желаниям налаживать отношения. Цепочка выстроилась и практически замкнулась. Но кто? Кто стоит за ней?

- Твои варианты развития событий?

- Нужно последить за Баженовой.

- Согласен. Ставь наружку. Поговори с Грузином, скажи, что я очень хочу с ним увидеться.

- Он может помочь?

- Может. Но его возможно нет в стране. Свяжись с ним, слетай куда-надо, если придется.

- Понял.

- Людка отправила маму с Данькой к Анф?

- Еще утром.

- Хорошо. Держи меня в курсе всего.

Позже в этой же самой конуре я смотрел в Маринкины глаза и не мог себя сдерживать. Каждый ее жест и взгляд казался лживым, отравленным. Она вся сочилась этим ядом. Невинная, бедная овечка. Притворяться овцой - ее истинный талант.

Сколько удивления в глазах, какой спектакль, но, даже несмотря на это, от каждого прикосновения к ней меня прошибало током. Бешеное влечение не унималось, а лишь нарастало. Широко распахнутые глаза, слезы, подкупающая дрожь. Такая тонкая грань, когда ты сам не понимаешь, как начнешь поддаваться на уловку, верить. А как ей не верить? Разве она могла? Могла! И это отрезвляет, заставляя кипеть от ярости, сильнее сдавливать ее горло, что-то говорить, требовать ответов и ненавидеть себя в этот момент. В момент, когда причиняешь ей боль.

Охрана выволокла меня оттуда, и я был этому искренне рад. Потому что порыв отчаяния и угасшая во мне вера могли убить ее здесь и сейчас. Но разве я могу доставить ей такую радость? Нет.  Но, шагая в камеру с заломленными руками, я понимал лишь одно – если я выйду отсюда, точнее, когда я отсюда выйду, я просто не представляю, что с ней сделаю.

Через сутки адвокат сообщил мне о нападении. Лукьянова подстрелили, очень профессионально отправили на больничную койку. Тяжелое состояние, простреленное легкое и полное отсутствие хоть каких-то зацепок. Он не успел найти Грузина. Окружение было враждебным. Обращаться за помощью было не к кому. Не факт, что любая помощь не окажется ложной. Мне грозил срок, и это явно не входило в мои планы.

Люда приехала на свидание после полудня. Села напротив. У нее были красные глаза и уставшее лицо. Спина сгорбилась, а руки не могли найти себе места, рассеянно трогая волосы, плечи и поверхность стола.

- Как он? – глухой вопрос под развеивающиеся в воздухе клубы дыма.

- Пока не пришел в себя.

- С мамой все хорошо?

- Да, я наняла дополнительную охрану, только… Саша, большая часть счетов заморожена.

- В смысле?

- Все, что находилось здесь.

- Интересно…

- Я не знаю, как тебя вытащить. Денег почти нет. Только если Данькины.

- Не трогай. Неясно, что со мной будет и выгорит ли. Я не могу оставить их без средств.

- Тогда я не знаю. Того, что у меня есть, даже не хватит на адвоката. Боюсь, его сегодняшний визит может стать последним.  Можно продать дом.

- Это будет не быстро. Нужна весомая сумма, я не смогу вывести столько из дела без согласия Марата. Теперь ясно, зачем было нужно нападение. Кажется, эту партию я проиграл…

- Ты действительно думаешь, что она причастна?

- Факты. Пока я не увидел ни одного опровержения. Все это странно, но я уже никому не верю.

- Я попробую…

- Как вовремя, правда? Я баллотируюсь, все активы слиты… интересно.

- Что делать?

- Пока не знаю. Нужно подумать. Продавай дом, тачки…

- Может быть, продать мою долю?

- Нет. Запомни, ни в коем случае не продавай акции. Слышишь? Не продавай. Продай свою квартиру. Собери сумму, чтобы меня отпустили под подписку. Пусть Сумароков найдет подход к прокурору. Я должен выйти под подписку.

- А потом?