Тут я чай допил и решил немецкому профессору свою коллекцию показать. Ему наверняка понравится. Кристаллы редкие, слитки, камни – ну, всё, что папка мне с поверхности приносит. Вот жалко только – «лавовых драконов» у меня ни одного не осталось после того раза, всех расплавили… Иду к себе в комнату. Гляжу – Сенька тоже со стула слез и следом идёт. Захожу, Сенька за мной, и дверь за собой закрывает. Спрашивает меня:

– Ты, Ром, хочешь профессору свою коллекцию показать?

Я головой киваю и лезу в стол. А Сенька руку мне кладёт на плечо и говорит:

– Рома, пожалуйста, не надо. Не показывай.

– Сенька, ты чего? Чем тебе профессор-то не понравился? Нормальный он дядька, весёлый, почему мне ему коллекцию свою не показывать?

А Сенька отвечает:

– При чём тут «понравился» или «не понравился»? Хороший он дядька, я не спорю. Только ты внимательно слушал, что он рассказывал?

Пожимаю плечами – ну слушал и слушал, в чём дело-то? Сенька подождал чуть, а потом говорит:

– Ром! Ты лучше покажи профессору ту фотографию, где твой папа на поверхности в экзоскафе. А кристаллы не надо. Пока не надо. Я такую вещь придумал, ты просто ахнешь, когда расскажу. Только я потом расскажу, когда гости разойдутся и спать ложиться будем. Договорились?

Странная на самом деле просьба, глупая даже. Что он такого мог придумать? Почему кристаллы показывать профессору нельзя? Но дружба есть дружба. Раз друг просит – значит, так надо.

– Хорошо, – головой киваю. – Покажу фотографию. Только если ты мне потом какую-нибудь чепуху несуразную расскажешь, это совсем не по-товарищески будет.

А Сенька говорит:

– Нет, Ром, не чепуху. Вот честное слово!

Вечером стягиваем комбезы, залезаем под одеяла. Мама пришла пожелать нам «спокойной ночи!», потом выключила свет и вышла из комнаты. Я достаю из-под подушки планшет, включил фонарик. Гляжу – Сенька с верхнего яруса ко мне тихонько по лесенке спускается. Я ноги поджимаю, он усаживается ко мне на койку и рассказывает:

– Рома, я всё думал и думал – как бы мы с тобой могли управлять экзоскафом на поверхности? Мы же маленькие, у нас до управления ни руки не достанут, ни ноги. А когда этот профессор стал рассказывать, как он один на поверхность из челнока выходит, меня как по голове стукнуло – и как я раньше сам до этого не додумался? Если с экзоскафа можно настроить дистанционное управление центральным компьютером челнока, тогда, получается, и центральный компьютер может дистанционно управлять экзоскафом! Понимаешь?

– Пока не очень. Но ты продолжай, интересно.

– Когда человек в экзоскафе, допустим, двигает рукой или ногой, информация с датчиков идёт на пульт, а уже с пульта команды поступают на сервомоторы. Я внутри экзоскафа ни рукой, ни ногой двинуть не смогу – только мне и незачем! Нужные команды можно отправить на пульт с центрального компьютера. А в центральный компьютер эти команды могут попасть откуда угодно. Например, с моего планшета!

Я даже подпрыгнул, одеяло с меня слезло:

– Сенька, ну ты молодчина, это же здорово! Получается, экзоскафом можно управлять с планшета?!

– Ага, почти как роботом в видеоигре. Надо только влезть в центральный компьютер челнока и перенастроить программу.

– Ну, влезать в компьютеры – это по твоей части. Классная идея, честно. Только…

Сижу. Голову на руки положил. Раздумываю. Потом грустно говорю:

– Это ты всё здорово придумал, Сень. Только толку от этого никакого. Потому что для того, чтобы управлять экзоскафом, нужно в него забраться. Причём не здесь, на станции, в ангаре – а там, на поверхности. А на поверхность нас с тобой ни за что никто не возьмёт.

– А спорим, что я знаю человека, который нас возьмёт на поверхность?

– Не хочу я с тобой спорить! Если знаешь – говори, не тяни резину! Ну, кто это такой добренький?

– Профессор Шнайдер, вот кто!

Я от удивления только рот раскрыл:

– Сенька, ты рехнулся? Как ты себе это представляешь? «Мальчики, не хотите ли слетать со мной в экспедицию на равнину Снегурочки?». Или маму попросить, чтобы она нас с ним отпустила, да?

– А вот и нет. Смотри. Завтра к полюсу отправляются наши. Ну, отец и Иван Андрианович. Профессор должен лететь к ним через два дня. Есть, конечно, риск, что сперва он решит вернуться на европейскую станцию, но, скорее всего, этого не произойдёт. Слишком мало времени. Значит, эти два дня он будет здесь. В челноке полетит один – вспомни, что он рассказывал! Так что нам даже в экзоскафе прятаться не надо будет. Прямо в салоне полетим, с комфортом. Только внутрь челнока попасть надо.

– А как ты в челнок попадёшь? Опять через вентиляцию предлагаешь лезть?

– Нет. Нас на пусковую профессор сам отведёт.

Ну и фантазия у друга моего! Я только пальцем у виска кручу – соображаешь, мол, что говоришь? А Сенька продолжает:

– Через два дня перед отлётом мы с тобой профессору по коммуникатору позвоним, и попросим, чтобы он к нам пришёл. Сюда, или можно даже в школьный центр. Скажем, что у нас есть к нему очень важный вопрос. По планетологии. Он наверняка придёт.

– А потом?

– А вот потом, – Сенька шепотом говорит, – нам понадобится твоя коллекция с кристаллами!

Я говорю:

– Ха! Детский сад! Что мы ему скажем? «Дяденька, мы подарим Вам вот этот редкостный кристалльчик, и ещё вот этот, только возьмите нас, пожалуйста, с собой!». Не сработает.

Сенька кивает:

– Если такую глупость скажем, то не сработает, это ты правильно говоришь. Только мы ему скажем совсем другое. Слушай…

И долго-долго шепчет мне на ухо. Я когда понял, что он придумал, чуть на койке не запрыгал. Но сдержался. Вдруг мама услышит, придёт, по ушам получим за то, что не спим. Но всё равно план у Сеньки просто нереально суперский получился. Я бы до такого ни за что не додумался.

На другой день отец и Анатолий Сергеевич в экспедицию улетают. На пусковую их провожать мама с работы отпросилась, а нас не взяли. Отец сказал:

– Нет уж, чижики, посидите дома. Опасная вы парочка, боюсь я вас близко к пусковой подпускать. Особенно вдвоём.

А потом, как обычно, начал говорить про школу, про учёбу, про хорошее поведение и «маму не расстраивать». Я терпеливо до конца дослушал, головой киваю и говорю:

– Я всё понял, пап. Только ты мне «лавового дракона» привези, хорошо?

Слышу, Анатолий Сергеевич Сеньке тоже про поведение что-то там говорит. А Сенька ему отвечает:

– Конечно, папа. Вы, главное, возвращайтесь поскорее.

Тут Сенькин отец вдруг прищуривается:

– Ой, Арсений, когда ты с таким ангельским видом мне говоришь «конечно, папа», у меня возникает подозрение, что кто-то опять задумал какую-нибудь глупую проделку. Нет?

Сенька делает серьёзное лицо и отвечает:

– Нет, пап, не будет никаких глупых проделок.

И ведь не врёт. Потому что совсем не глупую проделку мы на этот раз задумали. Серьёзнее не бывает.

Два дня прошло, в школе мы себя просто образцово вели, вот честное слово. Потому что нельзя повода взрослым давать, чтобы они что-то заподозрили. А на третий день сразу же после занятий из школьного центра звоним по коммуникатору немецкому профессору. Точнее, Сенька звонит, а я рядом стою.

– Профессор Шнайдер? Здравствуйте. Это Сеня Дымков.

Профессор, слышно, обрадовался, отвечает:

– О, Сеня, здравствуй! Ви гетс, как у тебя дела? Буквально через час вылетаю на поверхность, папе твоему обязательно привет передам. Чем обязан?

А Сенька и говорит:

– Профессор, а до запуска Вы не могли бы к нам в школьный центр подойти?

– Сеня, времени у меня совсем немного. Может быть, наш разговор подождёт? Вот вернусь из экспедиции, и тогда с удовольствием с тобой пообщаюсь…

– Понимаете, профессор, у Ромы есть пара очень интересных кристаллов с плато Иштар. Ему папа привёз. А у нас из-за них спор вышел. Вы придёте?

Тут профессор спрашивает:

– А что там за кристаллы?

А потом говорит:

– Хорошо,