Те, было дело, пустили стрелы, но средневековое оружие не причинило серьезного урона. А вот тяжелая конница сразу начала истребление крымской кавалерии. Двадцать револьверов, из которых были отданы офицерам-кирасирам стали настоящим оружием массового уничтожения, пусть и на небольшом участке сражения. Шесть выстрелов в скопление вражеской конницы, когда нарушается строй от упавшего собрата, теряется динамика атаки — это решающие факторы. Уставшие крымские кони создавали ситуацию беспомощности для смелых, тут не отнять, наследников монгольских завоевателей. Подоспевшие казаки и башкиры завершили разгром армии крымских татар.

После мы узнали, что эта армия шла не с нами силами мериться, а с целью устроить масштабный набег и решить проблему с военными поселенцами. И у них были бы шансы, но война началась.

Десятого мая стали воплощаться составляющие элементы операции по созданию хаоса в тылах и крепостях турок. Вдруг взрывались склады с порохом и ядрами, вдруг подорвались стены в Херсоне и Очакове, арсеналы, отстреливались офицеры, особенно артиллеристы. И истреблялись не только турецкие топчу, но скорее французы. Был подрыв и крепости Перекоп, но стена не обрушилась.

Данные операции прорабатывались полгода, готовились пластуны, но гладко все на бумаге — потери в рядах казаков, что стало известно значительно позже, составили шесть групп из двадцати одной, были и те, кому удалось скрыться, но при этом потерять убитыми часть своих товарищей.

Такие действия привели к усилению караулов и строгости в службе в турецком войске, по крайней мере, у складов и штабов. Некоторые казаки были пойманы, и не стоит верить в исключительную стойкость даже сильных людей, турки узнали про работу диверсантов — у каждого человека есть свой болевой порог, когда он прекращает понимать, что говорит и почему говорит. Тут нужен только профессиональный кат, который сможет долго не убивать при пытках. А турки — мастера! Поэтому действия велись с учетом того, что именно могли рассказать казаки.

К турецкой крепости Перекоп, которую турки называли Ор-капы подошли через два дня после первого сражения. Две группы диверсантов были направлены к крепости, чтобы подложить заряд — это оказалось не лучшим решением. Одна группа была уничтожена, вторая полноценно выполнить задание не смогла. Совершенная ранее диверсия заставила неприятеля принять меры.

Однако, были и хорошие новости — крымский хан Арслан Герай с большим войском вышел из Крыма и направился на соединение с турецкими войсками, которые должны были подойти к Очакову. Перекоп и весь Крым оказывались практически не защищенными. А захоти Арслан Герай бежать на помощь своим соплеменникам, так есть вероятность поймать его на переправе. Поэтому всем имеющимся группам пластунов было выдано задание — исследовать Днепр и переправляться на другой берег, чтобы отслеживать передвижение турецко-татарских войск.

Для купирования неожиданного прорыва больших османских соединений в тыл нашей группировки, было выделено две дивизии под общим командованием Суворова, с шестьюдесятью орудиями.

Перекоп сдался после того, как к вечеру первого же дня осады, стена, под которой ранее и был взрыв, начала обрушаться, а демидовские мортиры начали накидывать бомбы навесом внутрь крепости. Был шанс просто сравнять с землей эти укрепления, но потратить изрядно ядер и пороха, так что сдача обороняющихся порадовала.

Когда дорога вглубь Крыма была открыта, я проявил свою мальчишескую блажь — приказал ждать Миниха, который должен был прибыть не позже, чем на следующий день. Я обещал Христофору Антоновичу, что он будет среди тех, кто вступит на крымскую землю, в знак уважения, что он уже так поступал.

Между тем, день остановки пошел на пользу, солдат покормили горячей пищей, провели ревизию запасов провианта, выдали недостающее в каждый плутонг, чтобы походного сухпайка хватило на четыре дня, в обозах же было не менее, чем на две недели питания. Также накипятили воды, и все солдаты заполнили свои бурдюки. Повторения санитарной ситуации Крымского похода 1730-х годов никто не хотел, поэтому и медикусы делали свою работу, обследуя войско на предмет заболеваний.

Через шесть дней были взяты Гезлев, Акмечеть и столица Бахчисарай. Приказом войскам было доведено требование, чтобы не трогали мусульманские святыни, а, напротив, начинали работу с проповедниками по социальным проблемам, так же запрещалось допущение лишних смертей — если убит безоружный татарин, то наказание. Старались вбить под корку головного мозга каждого татарина — взял оружие, будешь убит, нет оружия — жить. Много, очень много было нарушений, люди были слишком накачаны на войну и жестокость. Но массовых убийств избежать удалось, как и чрезмерного насилия. Уже на следующий день началась работа по организации администраций из местных жителей. Мало было людей, готовых сотрудничать, даже для сохранения жизней своих соплеменников, поэтому в администрацию стали входить греки, армяне и другие представители нетатарского населения, в том числе и православные. От таких администраций было немного толку, так как те, кого татары называли «гяурами» не пользовались авторитетом среди мусульманского населения, но и без местной власти было никак. Не решать же военной администрации мелкие бытовые проблемы.

Еще через два дня корабли, преимущественно, небольшие пакетботы, стоящие у выхода из Азовского моря, как и на Дону, пришли в движение, получив свой приказ.

Флот подошел к Керчи ночью, чтобы было сложно рассмотреть в темноте количество вымпелов. От кораблей стали отделяться одинокие лодки, выкрашенные в темный цвет — это были брандеры. Не все лодки с бочонками пороха на борту добрались до своих целей, но три галеры, стоящие в Керчи, как и один фрегат загорелись, началась паника, чем мы воспользовались, начав решительный штурм крепости.

Может и была совершена ошибка, что без артиллерии брали очень неслабую цитадель, но время не ждало, только решительность, быстрота и натиск, чтобы неприятель не мог оправиться и понять, что и где происходит. И нужно выходить из ловушки, которой может оказаться Крым, если подойдет армия Арслана Гарая и ей получится пробиться через заслон Суворова, тогда придется боем прорываться через крымский перешеек. Да и дел еще много, могли сломать график компании.

Потери были значительными. Ночной штурм — это проблема не только, а, может и не столько, атакующих даже с планом города. Был и «дружественный» огонь в неразберихе, и даже заблудившиеся в городе отряды. Но крепость к утру пала окончательно с ликвидацией последних очагов стихийного сопротивления.

В тот же день перестал работать рынок рабов в Кафе. И так как это была территория непосредственно Османской империи, перечеркнулись любые возможности «договориться на коротке».

*…………*……….*

Бендеры.

17 мая 1749 года

Генерал-аншеф Петр Семенович Салтыков не был тем военачальником, который стремится к блеску побед и славе. Он был работягой, чем и напрягал всех своих подчиненных. Все делать основательно — вот главная черта генерала. Пребывая уже немало лет в Малороссии, командуя передислоцированной туда Псковской дивизией, он и не чаял участвовать в войне. Ситуация казалась спокойной и ровной, турки не озорничали, крымские татары делали то, что и столетия до этого, только, может, в меньших масштабах. Да и дивизия стояла вдали от Дикого поля.

Когда в воздухе запахло войной, Петр Семенович был уверен, что дело закончится лишь демонстрацией силы. Уже не молодой генерал-аншеф считал, что ни Османская империя, ни Россия не готова к войне.

Но год назад пришло повеление от Военной коллегии, подписанное императрицей, чтобы офицеры до секунд-майоров включительно прибыли в Ропшу на ознакомление с новыми тактиками и вооружением. Оттуда через полгода вернулись уже другие офицеры, с горящими глазами и жаждой деятельности. Был вызван и сам Салтыков, но после общения в Военной коллегии и получения Устава и инструкций, генерал-аншеф не впал в эйфорию, а, напротив, захандрил. Столько работы впереди, он уже стар принимать столько новшеств. И стало ясно, дело идет к войне. Вопреки всему, Петр Семенович перепоручил работу и запил.

Потом поступило назначение командующим армией, и груз ответственности вернул генерал-аншефа в деятельное состояние, он занялся работой. Как только Салтыков окунулся в дела, был приятно удивлен. Снабжение в разы улучшилось. Да, все еще крали, но не в открытую, а деньги на дивизионную казну увеличили в полтора раза.

И вот он под Бендерами с большой армией, а силы неприятеля в более чем в два раза большие, а еще и крепость не взятая. И не только это — поляки