Дэн всю дорогу бухтит — он настолько большой, что в моей Кваттро Смарт ему неудобно.

— Если бы ты включила музыку, я бы не услышал ничего, — жалуется он уже в десятый раз за одну минуту. — Потому что коленки прижались бы к ушам.

— Не ной, иначе пойдешь пешком, — обрубаю я и включаю музыку. Салон наполняет медленная и приятная романтичная композиция одной из известных кантри-певиц.

— Это что еще за девчачья попса? — возмущается Дэн и тянет свои огромные пальцы к моей автомагнитоле, нажимает на кнопки и ищет композицию по своему вкусу. Наконец, он останавливается на какой-то песне, больше похожей на лязг металла и крики привидений в подвале старинного замка.

— Если ты не в курсе, то это скажу тебе я: у тебя отвратительный вкус! — немного раздражаюсь я. Та песня была действительно очень приятной!

Дэн хмыкает.

— Эй, посмотри на меня, — указывает он себе на грудь двумя большими пальцами. — Я самый что ни на есть крутой перец во всей академии льда. Все чики у моих ног. И я знаю все о музыке. Отвратительный вкус — у тебя, поверь.

— О боже, — закатываю глаза, что становится традицией в его присутствии. А потом вдруг в ужасе смотрю на него: — Эй, я надеюсь, ты не будешь сейчас петь? Если начнешь подпевать, я высажу тебя на трассе и тебе придется идти до дома пешком.

— Ой, напугал, — хлопает себя по колену Дэн. — Тогда сам будешь объясняться с мистером Кромби.

— Да-а-а уж-ж-ж, — тяну разочарованно. Парень совершенно прав, и от мысли, что мне придется стоять навытяжку перед профессором, передергивает.

— Говорят, — Дэн понижает голос и оглядывается, как будто бы в моей малолитражке после него мог поместиться кто-нибудь еще. — Что раньше мистер Кромби был добрейшей души человеком, даже помогал готовиться студентам к экзаменам.

— А что с ним случилось? — также тихо спрашиваю я.

— Миссис Кромби умерла, — печально вздыхает он. — И он буквально помешался. Сначала. А потом отошел, пришел в себя, но стал заносчивым и злым.

Мы молчим, и только смотрим, как дорога появляется из сумерек, выхваченная оранжевым светом фар. Я думаю о том, что мне безумно жаль Брэндона — мальчишку, который в одночасье лишился, по сути, двух родителей. И если маму было уже не вернуть, то отец не должен был так себя вести по отношению к своему родному сыну: не обращать внимания на его успехи, не принимать участие в его судьбе. Он и появился-то, уверена, впервые за несколько лет на пороге дома Брэндона только когда узнал, что там показался дух.

— Думаю, что мистеру Кромби пора уже снять свой несовременный костюм и переодеться во что-нибудь более подходящее. Нет смысла страдать по тому времени, которое не возвратится, — медленно проговорила я.

— Да, что-то в этом есть, братишка, — поиграл по приборной панели пальцами парень, и я снова замерла в безотчётном страхе от того, когда он приблизился к бардачку. Как всегда, начала судорожно вспоминать, не осталось ли там каких — то вещей, которые бы сразу открыли мою женскую сущность — косметички, помады, тампонов, розовых брелоков, ярких стикеров и радугоцветных блокнотов?!

Но Дэн только побарабанил своими длинными пальцами по пластику и прижал их к подбородку.

— Наверное, Брэндон потому так много встречается с девочками, что хочет заглушить тоску и пустоту в душе… — выдал он с совершенно непроницаемым лицом.

От неожиданности я едва не нажала на педаль тормоза, что было бы, конечно, вполне эпичным окончанием многозначительной фразы обычно глуповатого Дэна. Мама мне говорила, чтобы я никогда не делала выводов по поводу человека, которые не могла бы изменить, и сейчас я воочию наблюдала это — как парень, которого обычно я считала слишком поверхностным, вдруг выдал такую сокровенную, мудрую мысль, что только за половину ее смысла можно было дать Пулитцеровскую премию! Если, конечно, ее вручают за мыслительную деятельность психолога со студенческой скамьи.

— А может быть, — вдруг продолжает Дэн со смешком. — Он просто, как и я, настолько любит нежное и податливое тело девочек, что не может остановить свой выбор на ком-то одном.

— Уф-ф-ф, — корчу губы я, от чего даже подбородок приходит в движение. Дэн оказался в своем репертуаре, зря я решила, что что-то может измениться!

— Но тебе, тутти-фрутти, — он снова ехидно легонько ударил меня локтем в ребра, что всегда означало у него дружественный жест, и от которого я старалась всегда держаться подальше. — Это не грозит.

— Я. Не. Тутти. Фрутти! — буквально заорала я, вдавливая педаль газа поглубже в пол, чтобы скорее закончить с этой невыносимой дорогой в таком «прекрасном» обществе.

— Да ладно, ладно, — снова засмеялся Дэн. — Конечно же нет.

Едва мы припарковались, прошли мимо замороженного магическим льдом дерева у дома и оказались на крыльце, как дверь распахнулась и оттуда широким шагом вышел мистер Кромби.

— Ни шагу из дома, — погрозил он нам своим длинным пальцем, и мы согласно кивнули, как дрессированные собачки по команде тренера. Попробуй поспорь с этим человеком!

Конечно, оставаться дома в день победы, тем более, когда команда разгромила недругов со счетом 5:2, никому не хотелось. Но я даже представить себе не могла, во что выльется это нежелание и фантазия Лэндона. Я даже по-другому взглянула на него после того, как он изложил нам свою мысль, когда мы все расселись на диванах в гостиной комнате, перед выключенным телевизором.

— Значит так, братья, — Лэндон стянул с себя толстовку с логотипом хоккейной команды и вышагивал взад-вперед вдоль подставки под телевизор напротив нас. В своей растянутой серой футболке и модных зауженных черных джинсах он мало походил на преподавателя, которого прямо сейчас перед нами разыгрывал, а больше — на героя из фильма «Карты, деньги, два ствола», который предлагает план по тому, как добыть оружие, наркотики и деньги.