Шрифт:
Закладка:
Красота как окно в венесуэльскую племенную политику
Латиноамериканцы одержимы конкурсами красоты и больше всего это касается Венесуэлы, у которой больше победительниц международных конкурсов королев красоты, чем в любой другой стране. Часто говорят, что индустрия красоты — это вторая отрасль экономики Венесуэлы, после нефти. Каждый год две трети от 30-миллионного населения страны смотрят соревнование за титул «Мисс Венесуэлы». Тысячи венесуэльских девочек уже с четырёх лет записываются в академии красоты. Одержимость красотой толкает венесуэльских девушек на невообразимые крайности. В шестнадцать лет некоторые укорачивают себе кишечник, чтобы меньше есть, другие вшивают себе в язык пластиковые сетки, чтобы сделать приём пищи болезненным.
Венесуэльские королевы красоты часто значимы и за пределами подиума. Ирэн Саэс, мисс Венесуэла, а потом – мисс Вселенная, стала мэром Чакао, каракасского аналога «Беверли Хиллз», потом губернатором штата, потом, в 1998 году, кандидатом в президенты. Её соперником был бывший десантник, о котором мир ещё не слышал: Уго Чавес.
До этого момента каждая мисс Венесуэла была светлокожей женщиной с европейскими чертами лица, мало напоминавшими более темнокожие венесуэльские массы. Саэс была рыжеватой блондинкой с зелёными глазами, ростом в 6 футов и один дюйм [около 185 сантиметров. Переводчик]. Она была очень похожей на представителей элит из загородных клубов, которые поколениями господствовали в Венесуэле, но ничем не были похожи на подавляющее большинство населения страны.
Чавес же, наоборот, выглядел как это большинство. У него были, по его собственным словам, «большой рот» и «курчавые волосы». «Я так горд, что у меня такой рот и такие волосы,» - добавлял он, «потому что это они африканские». В 1998 году было непредставимо, чтобы человек с комплекцией Чавеса и «африканскими» чертами мог стать президентом страны или мисс Венесуэлой. Тогда даже упоминание этих расовых реалий было табу. Шокирующая победа Чавеса разбила как этот барьер, так и это табу.
После прихода к власти Чавес распустил Конгресс и Верховный Суд, национализировал сотни компаний и поставил под государственный контроль нефтяной сектор. Хотя его режим отличался политической нестабильностью и бегством капиталов в миллиарды долларов, Чавес был переизбран в 2000 году и правил ещё тринадцать лет и добился некоторых потрясающих в успехах, например, в снижении младенческой смертности и неграмотности. Чавес был способен даже одерживать политические победы в США: в 2005 году, благодаря сотрудничеству с бывшим конгрессменом от штата Массачусетс Джозефом Кеннеди II, Чавес обеспечил бедных американцев миллионами галлонов бесплатного бензина.
Сегодня, однако, Венесуэла находится в состоянии хаоса, на грани гуманитарного кризиса, криминальные элементы контролируют крупные государственные территории. Свирепствует голод. Безутешные родители бросают детей, потому что не могут их прокормить. В стране один из самых высоких в мире уровень убийств (недавно одной из жертв стала бывшая мисс Венесуэла).
Как мог Чавес – бывший заключённый с пристрастием к странным идеям (он однажды предположил, что капитализм уничтожил жизнь на Марсе) – прийти к власти? Как он мог выигрывать выборы даже тогда, когда, страна, казалось, шагала от кризиса к кризису?
Эти вопросы мучили американских политических руководителей с 2000-х годов. Вашингтон совершенно не понял феномен Чавеса. Хотя после коллапса СССР прошло десятилетие, Вашингтон вернулся к ментальности Холодной войны и видел в Чавесе только антикапиталистически настроенного громилу и шута, который – вместе со своим другом и союзником Фиделем Кастро – намерен распространять коммунизм по Латинской Америке. С точки зрения Вашингтона подобный режим должен быть антидемократическим; его поддержка народом не могла быть искренней или глубокой или устойчивой.
Но Чавес очень во многом был продуктом демократии – демократии в условиях неравенства, тщательно скрываемых расовых трений и меньшинства, господствующего через рынок. Из-за идеологических или самообмана США упорно недооценивали популярность Чавеса и не смогли понять воплощаемые геологические масштаба перемены в племенной политике региона. США видели диктатора; венесуэлец из трущоб-баррио очень долго видел президента, который выглядел как он и говорил как он.
С племенной точки зрения взлёт Чавеса легко объяснить. Он был порождён битвой между господствовавшим в Венесуэле «белым» меньшинством и долго унижаемыми, более бедными, менее образованными, более темнокожими массами с африканской и индейской кровью. Даже сегодня партийные искатели виноватых в США плохо понимают причины автократического опустошения, охватившего сейчас Венесуэлу.
«Пигментократия» и миф о расовой демократии
Во всех латиноамериканских странах часто говорят, что «здесь нет расизма», потому что все, и богатые, и бедные, «смешанной крови». Там-де живут не белые и не чёрные, но «все - метисы».
Реальность гораздо более сложна. Латиноамериканские общества в основе своей пигментократичны: их характеризует наличие социального спектра, в котором на одном конце находятся более высокие и светлокожие элиты с европейской кровью в жилах; более низкорослые, темнокожие автохтонные массы на другом; и большое количество «промежуточных ступеней» между ними. Корни пигментократии можно найти в колониальной эре.
В отличие от британцев, скажем, в Индии или Малайзии, испанские колониалисты активно и свободно делали детей местным женщинам. С самого начала испанские и португальские хронисты излучали оптимизм относительно очарования индейских женщин, которые были, как писал один хронист, «милы, весьма похотливы и любят испанцев», и, как писал другой, «очень красивы и страстные любовницы, чувственные, с твёрдыми телами». Важно, что «Испанская конкиста Америк была покорением женщин. Испанцы получили индейских женщин как насилием, так и мирными способами» - иногда в качестве жестов дружбы со стороны индейских вождей. Межрасовые браки, многожёнство и конкубинаж были очень распространены.
Хотя это «расовое смешение» могло с теоретической точки зрения предполагать готовность колонизаторов в Латинской Америке встать над этническими границами и цветом кожи, на практике ничего подобного не случилось. Наоборот, появилась изощрённая общественная система, известная как «общество каст», в котором люди сортировались в соответствии с их расовой «чистотой», и белые занимали самые высшие позиции.
Названия отдельных каст в Испанской Америке разнились от региона к региону и менялись с годами. Следующий список относится к Новой Испании 18 века:
1. Ребёнок испанца и индианки – метис
2. Ребёнок метиса и индианки - кастисо;
3. Ребёнок женщины-кастизо и испанца – испанец;
4. Ребёнок негра и испанки – мулат;
5. Ребёнок мулатки и испанца – мориска;
6. Ребёнок женщины-мориска и испанца – альбино;
7.
