Я должен быстро сделать в Котону два дела: отправиться в посольство Нигерии и почистить карбюратор Веспы – вот уже какое-то время он создает проблемы. Сразу же иду в нигерийское посольство запросить визу. Что-то мне предвещает, что получу я её с трудом. Попытки сделать это в других представительствах кончались ничем.

Нигерия – большая страна, и она, как огромный барьер, возникает предо мной, преграждая путь.

Прибываю к посольству. Входная дверь закрыта. Слева – застекленное окошечко, но и оно закрыто. Тем не менее, внимательно приглядевшись, замечаю, что внутри кто-то есть. Стучу – окошко открывается. Прошу у привратника разрешения войти в здание посольства за въездной визой. В качестве ответа получаю листок, на котором по-английски написаны все указания для получения визы. Бегло пробегаю взглядом разные пункты и останавливаюсь на том, где говорится, что посольство выдает визы только резидентам Бенина. Прошу позволения поговорить с работником посольства, отвечающим за выдачу виз. Привратник отвечает коротко: невозможно. Я настаиваю на своем, но безрезультатно.

Умолкнув и упав духом, завожу Веспу и еду на поиски механика. В голове безостановочно громоздятся мысли, преобладают негативные и пессимистические, среди них и несколько крепких ругательств в адрес Нигерии.

В Котону полным-полно мопедов и скутеров, старых моделей 60–70 годов прошлого столетия. Найти механика, чтобы он снял карбюратор и почистил его, будет нетрудно. И в самом деле, после десяти минут поисков я нахожу то, что хотел.

Перед почерневшими воротами, выпачканными маслом, выстроились шесть-семь Been. Какой-то совсем юный парнишка орудует плоскогубцами и отвертками над старой Веспой РХ. Я спрашиваю хозяина, и паренек показывает мне на молодого человека, поглощенного ремонтом другого скутера. Начальник – он! Ему на вид лет около шестнадцати, и я колеблюсь, довериться его компетентности или же нет. Спрашиваю, в состоянии ли он заняться карбюратором моей Веспы последней модели. Улыбаясь, он меня успокаивает, говоря, что начал работать механиком в шесть лет. После такого заявления остается только проявить доверие и отдать себя – а точнее, мою Веспу – в его руки.

Стараюсь наблюдать за работой, но мое внимание неустойчиво из-за тревожных мыслей. Что я буду делать без нигерийской визы? Буду вынужден вернуться назад, снова проехать – в противоположном направлении – весь путь, проделанный за два месяца путешествия? На этот последний вопрос у меня есть лишь один ответ: о возвращении не может быть и речи!

Потом у меня рождается безумная идея: если не появится лучшего решения, тогда поверну на север, проеду весь Бенин, въеду в Нигер, затем в Чад до Нджамены, оттуда буду двигаться на юг, пересеку Камерун. Итого, пять тысяч километров, больше половины из которых придется проехать по труднейшим и опасным грунтовым дорогам, особенно в Чаде, где пустыня и политическая нестабильность сделали бы мою жизнь невозможной. Но как бы там ни было, за полтора месяца, если все пойдет нормально, я смог бы добраться до Яунде, столицы Камеруна.

Погруженный в свои мысли, я забыл контролировать работу молодого механика, который уже закончил колдовать над карбюратором. Завожу Веспу, проезжаю какое-то расстояние по проспекту и заключаю, что работу механик сделал хорошо. Плачу больше запрошенной им суммы, чувствуя себя обязанным вознаградить его за мелкие дополнительно работы, которые он сделал по своей инициативе.

Немедленно возвращаюсь в отель, потому что сгораю от желания взглянуть на мишленовскую карту и с большим вниманием изучить дороги, которые предстоит проехать, если придется запустить в действие «безумный» план. Карта подтверждает и укрепляет мои опасения.

Решаюсь позволить себе взять паузу для размышлений и остаться на несколько дней в Котону. В удрученном состоянии выхожу на пешую прогулку. На маленькой площади напротив отеля останавливаюсь, чтобы купить с лотка манго и папайю.

Продавец, нигериец, очень вежлив. Мы с ним разговорились, и разговор, естественно, коснулся отсутствия разрешения на получение визы со стороны его государства. Я открыто выражаю свое огорчение, а он, видя его, вызывается помочь. Если хочу, он познакомит меня с одним другом, который в состоянии обеспечить въезд на территорию Нигера тайно. Я горячо благодарю продавца за участие, но отвергаю предложение.

Нигерия – трудная страна для европейского путешественника, и слово «трудный» – это чистый эвфемизм. Политическая нестабильность, религиозная напряженность, коррумпированная полиция, всегда готовая под любым предлогом вытянуть деньги из иностранца, превращают путешествие в tour deforce (фр., подвиг. – Прим, переводчика), подвергающий жестокому испытанию нервную систему даже самого благоразумного человека. Если бы я был и в самом деле настолько сумасшедшим, чтобы въехать в страну без визы, полицейские и военные чувствовали бы себя вправе вымогать у меня деньги, сколько им заблагорассудится. Существовала бы и реальная вероятность быть арестованным и заключенным в тюрьму. И все это привело бы к легко вообразимым последствиям.

Уже темно, я продолжаю одинокую прогулку по кварталу, потом возвращаюсь в отель. Есть не хочется, ничего, даже купленные фрукты. Лежу на кровати, прогоняю все негативные мысли и медленно погружаюсь в сон.

Проснувшись утром, чувствую, что во мне возродилось больше позитивной энергии, потому что за завтраком говорю сам себе: надо верить, в Африке нет неразрешимых проблем, всегда существует решение, надо лишь поискать его.

Еду проветриться на Веспе, улицы города наводнены тысячами мотоциклов и мопедов. Они отравляют воздух, выплевывая из выхлопных труб густой дым, от которого в часы пик перехватывает дыхание. В какой-то момент оказываюсь около порта. Проезжаю за ограду, показывая паспорт. За оградой – причалы.

Наблюдаю за отплывающим кораблем, и мне в голову приходит мысль, заставляющая меня затрепетать: можно ведь отправиться в Камерун на корабле.

Покидаю порт и отправляюсь на поиски морского экспедиторского агентства. Их множество, и я выбираю просто наугад: Cobenav. Вхожу и обращаюсь к одному из служащих. Рассказываю ему основные этапы моего путешествия, излагаю ситуацию и спрашиваю, нельзя ли сесть на судно и таким образом выйти из безвыходного положения. Служащий, похоже, принимает мою проблему близко к сердцу, говорит, что необходимо поневоле найти решение, советует мне не волноваться: он подумает над тем, как вытащить меня из неприятностей.

Однако его преувеличенная вежливость и манера говорить, ставшая вдруг медленной и серьезной, вызывают подозрение. Спрашиваю, во что может обойтись погрузка на корабль до Дуалы или Либревиля. Несколько замявшись, он отвечает, что придется раскошелиться примерно на триста долларов. Прикидываю, что «заботливый» служащий запросил на 200 долларов больше реальной цены, но не подаю вида, напротив, интересуюсь, нет