Засос под подбородком – расписка о полученном минете. Пожарской и наполовину не удавалось вбирать в рот огромную штуковину Бадоева. Приходилось помогать себе двумя руками. Скользить по стволу пальцами. Сжимать, когда приказывал: «Сильнее».

Голова кружилась от нехватки воздуха, и слюны текло так много, что закапала свою грудь. Наверняка это был худший раз в жизни Руслана. От стыда за собственную неопытность хотелось сквозь землю провалиться.

Спас лишь яркий оргазм. Бадоева трясло так, что кровать ходила ходуном, а на мускулистых руках проступила каждая вена. Невозможно было оторвать взгляд от его кайфа. От сильных пальцев, сминающих простыню. От подрагивающего члена с крупной блестящей головкой. От глаз, в которых плескалась неразбавленная похоть.

Из-за этого взгляда Вероника настолько потерялась, что сама не заметила, как оказалась снизу. Смотрела. Тонула. А горячий язык вылизывал каждый миллиметр кожи. Жадные губы насиловали ее рот, плечи и шею, оставляя метки.

Картина «Здесь был мужчина» поражала ассортиментом мазков и цветовой палитрой. Все оттенки красного на белой, как пергамент, коже.

С такими доказательствами врать самой себе было невозможно.

Хотела? Хотела!

Получила? О да! Больше, чем надеялась!

Понравилось? Сильно! До сладкой боли внизу живота от одного лишь воспоминания. И блаженной улыбки, которая упорно тянула уголки губ в стороны.

Пожалуй, ради этого можно было простить и животную грубость Бадоева, и отметины, и даже самый первый раз без защиты.

Об этом моменте Вероника вообще старалась не думать. Включила страусиную тактику, да и большой опасности, скорее всего, не было.

Заразить ее какой-нибудь дрянью Руслан не мог. Во всяком случае, все его офисные антистрессы регулярно проходили медосмотры и на здоровье не жаловались. Заделать ребенка... Даже этот трудолюбивый осеменитель неспособен был совершить чудо и изменить невеселый диагноз.

«Стоп! Стоп! Стоп!» – на мыслях о диагнозе Вероника тряхнула гривой и легонько отхлестала себя по щекам.

Следом за диагнозом обычно вспоминался Паша с его новостью про беременную любовницу. Потом – жестокие слова врача о том, что шансов на естественное оплодотворение очень мало. И как вишенка на торте – собственные слезы в подушку.

Учитывая, что из развлечений в этом доме был только член хозяина, и то лишь по ночам, с мыслями о детях можно было повеситься.

«Я просто обязана найти себе занятие! Чем скорее, тем лучше!» Так и не испробовав сауну, Вероника вернулась на кухню и принялась усиленно думать.

Перспектива заработать депрессию мотивировала качественно. Опыт офисной работы ничем не помогал. Но спустя полчаса она уже приступила к выполнению целого списка задач.

Обернутый в целлофановый пакет мобильный телефон взлетел высоко в воздух, отправляя первое сообщение паникерше Лене.

Сосед, который до этого внимательно поглядывал за ней через забор, завел снегоуборочную машину и въехал во двор.

А на сковороде, порезанное на идеальные стейки, зашкварчало мясо.

* * *

Как Руслан и предполагал, на утреннюю планерку он не успел. Фёдор уже распустил бойцов, когда Бадоев поднялся на этаж службы безопасности, потому пришлось собирать всех заново.

Скорость, с которой это стадо бездельников стягивалось в переговорку, поражала воображение. Зомби на кладбище, вероятно, ползли бы быстрее. Каждый считал своим долгом заглянуть по дороге в приемную начальника, пустить слюни на пустой стол его секретарши и только потом плёлся дальше.

Как итог планерка больше напоминала утро стрелецкой казни. Нагоняй получили все от Фёдора до охранников на парковке. Никакие отговорки в виде того, что завтра тридцать первое декабря и жены уже строгают оливье, не были засчитаны.

Каждый получил персональное задание на выходные, а некоторые, самые одаренные, – дополнительную смену под бой курантов.

После такой планерки встреча со Штерном, начальником охранного бюро, занимавшегося внутренней проверкой, прошла как по маслу. Шпионов среди его охламонов по-прежнему не было. Придраться к качеству работы Штерну тоже не удалось. А результатами расследования по делу Пожарской этот мудак делиться отказался.

Молчал как рыба, когда Руслан интересовался о судьбе бывшего хахаля Вероники. Изображал, что ничего не знает о владельцах Фольксвагена. Скалился своей дебильной еврейской улыбкой, когда запросил результаты экспертизы по Тойоте.

Бесил, в общем. Чуть больше, чем всегда, но не настолько критично, чтобы Бадоев забыл показать, где дверь, и тут же связаться с собственным осведомителем в охранном бюро.

Ответы на все вопросы с копиями допросов и осмотров оказались на руках у Руслана уже к обеду. В принципе, после их получения можно было с чистой совестью возвращаться на дачу.

Машину сестра уже вернула. Доставленные курьером продукты лежали в багажнике. А конфискованный у сисадминов спирт для надёжности перекочевал в сейф.

Никаких срочных дел не осталось, но Бадоев все же задержался. Ещё раз промыл мозг каждому подчиненному, который должен был дежурить в выходные. Высверлил взглядом пару дырок в голове у Фёдора. Лишь потом, спокойный как слон, двинулся за город.

На сердце ничего не ёкало. Вся злость была спущена на работе. И от предвкушения горячей встречи приятно подергивало в паху.

Таким, довольным, Руслан доехал до поселка. Вспоминая, где в домике разложил презервативы, притормозил у дачи.

Отличная была дорога. Без пробок, без снегопада. Но у ворот вся легкость и веселье слетели с него, как пушистые семена с одуванчика.

– Какого хрена?!

Сквозь приоткрытые ворота был виден высокий снежный отвал у забора и идеально вычищенный двор. Чтобы сделать такую красоту лопатой, даже ему пришлось бы вкалывать часа три. Пожарской в ее модной шубке и сапогах на каблуках понадобилась бы неделя, а то и больше.

– Вероника!

Мгновенно забыв о продуктах и презервативах, Руслан бросился в дом. Выхватив из кобуры табельное оружие, припал спиной к двери. А потом, как в лучшие годы работы опером, ворвался в гостиную.

Держа пистолет на вытянутых руках, локтем толкнул дверь.

С низким приседом шагнул вперед. Сразу к стене, прикрывая тыл.

Быстрым взглядом мазнул по окнам, по комнате.

И охренел.

– Что?.. – Челюсть буквально рухнула вниз. Смотрел и глазам поверить не мог.

В его доме! На его диване! Рядом с его женщиной! Сидел какой-то мужик. Хлебал что-то горячее из его любимой кружки. А прямо напротив мужика в платье с декольте до пупа восседала Пожарская.

– Руслан, ты? – Все так же скалясь во все тридцать два, она повернула голову в его сторону. Прошлась внимательным взглядом по пистолету. И, словно мамашка, расстроенная поведением любимой кровиночки, поджала свои пухлые губы.