— Нет. Мне все понятно. Устраивает.

— Я очень рад, Замочек.

Улыбнулась, услышав привычное обращение…

От мысли, что не по телефону… И что не снится… По коже пошли мурашки.

Агата вдруг поняла, что за все это время, с тех самых пор, как Костя вошел и начал целовать, не вспомнила о шраме даже. И сейчас тоже… Вспомнила, но безразлично. Он ее везде целовал. И в него тоже. И не брезговал. И смотрел так, что понятно… Ему правда все равно. Ему просто очень нравится она — влюбленная. Не отказавшая. Открывшая и открывшаяся. Почти все замки он уже взломал. Остались только самые сокровенные.

— У тебя тут курить где можно?

Костя спросил, Агата снова вскинула взгляд, немного щурясь…

— Ты куришь?

Он раньше не говорил. А ей ведь казалось, что она знает о нем уже так много. Об этом незнакомце, который вписался в ее неидеальный интерьер идеально.

— После секса иногда. Хочешь, тебя угощу. Может ты тоже куришь, просто еще не знаешь…

Пусть он явно собирался вставать, но как-то вдруг передумал. Нажал на плечо Агаты, заставляя перевернуться, упасть на спину, навис сверху, улыбнулся, увидел, что Агата тоже улыбается…

— Ты красивый. Я сначала думала, что урод какой-то прыщавый… А ты… Если бы у меня были подруги и я скинула твои фото — не поверили бы, что такой у меня первый…

Агата говорила честно, Костя улыбался все шире. Ему явно было приятно. И явно же глубинно посрать. Смазливое лицо наверняка открывает много дверей и сердец. Он просто этим пользуется.

Судя по тому, как выглядит, ухаживает за собой. Зачем — Агата даже не взялась бы предугадывать. Сама ведь тоже ухаживала, но явно не для кого-то. Разве что…

Вот сейчас ей было безумно приятно, что Косте нравится ее гладить, целовать, ласкать. Он все это делал практически несознательно. И не только для себя.

Скользил по животу в сторону, нырял под поясницу, сжимал ягодицы опять…

Прижимался губами к шее, целовал, прикусывал…

— Мы там перерыв должны были обсудить с тобой. Давай его не будет. Неделя воздержания, Замочек. И тут ты такая… Мягонькая. Вкусненькая. Голенькая.

Эти все обманчиво ласковые «еньки» отзывались в Агате пожаром. Она помнила, что Костя умеет совсем не так — жестко и требовательно. Сейчас же просто дурачится. И ей это очень нравилось. Настолько, что она пробежалась пальцами все по тем же плечам — твердым-твердым, по шее, зарылась в волосы, прижала его голову еще сильнее к своей шее, улыбнулась, глядя в потолок, ощущая всё-всё-всё, что он делает…

— Тебе завтра во сколько на работу? — Агата спросила внезапно, Костя внезапно же оторвался. Посмотрел в ее лицо с прищуром. От глаз до губ. Прижался к ним. В них же ответил…

— Я скоро уеду.

Он не собирался оставаться у Замочка на всю ночь.

Пришел. Увидел. Победил.

В планах было победить еще раз, воспользоваться душем и свалить. Потому что завтра много работы.

Но она, кажется, видела все немного иначе. Замерла сначала, потом задвигалась, отползая…

Только он не дал, придержал. Посмотрел требовательно.

— Что не так? — спросил уже без былого кокетства.

— Ты сказал, что я сегодня главная…

— В сексе, Агата. Не по жизни.

Она попыталась зайти с манипуляции, Костя не дал. Агате это не понравилось, она даже губы хотела надуть, но быстро поняла, что не надо… Умненькая. Шикарная просто. Кккомбо.

— Останься. Я не только секса хочу. Я хочу вместе заснуть. Проснуться. Тебе же не сложно, правда?

— Херня романтическая, Агат…

Костя сказал беззлобно, усмехнувшись. Агата ответила тоже усмешкой — немного грустной. Не обиделась. И даже согласна, наверное, что херня… Но если ей хочется…

Костя колебался несколько секунд. Потом же снова притянул ее к себе, заставил лечь, как было, подмял немного…

Его рука легла на голое бедро, он уткнулся куда-то за ухо, вдохнул…

И пахнет тоже охрененно. Он откуда-то точно знал, что Агата ни в чем не разочарует. Так и получилось…

— Но мне все равно часов в шесть придется свалить. Мне нужно съездить домой и переодеться. И у тебя очень неудобный матрас. Как ты спишь на нем?

Костя привык спать на жестком. А у Агаты — практически тонешь. Идиотский какой-то…

— Иногда на спине, иногда на животе. Бывает, что на боку. Как получится.

Она же ответила колкостью. За что получила шлепок по все тому же бедру, дернулась, вскрикнула… Поняла, что Костя смеется, потянулась к его плечу, укусила.

Не то, чтобы сильно играючи. Так, что поднявшийся на локте Костя увидел следы от ее зубов…

И вызов во взгляде зеленых глаз. Они зеленые, кстати. Радужка чуть светлее, ободок темнее. Красивые. Настолько, что посрать на шрам. Вот правда. Абсолютно не заботит. Она раздула себе проблему из ничего. Или ей раздули.

— Новый матрас купишь. Я денег оставлю.

Костя приказал, Агата фыркнула. Мол, засунешь свои деньги… Она же сильная. Она же независимая. Она может себе позволить. У нее кубышки в разных валютах…

— Я не хочу, чтобы посторонние люди шарились по моей квартире, а сама я матрасы до кровати не дотащу. И эти не вынесу.

— Закажешь. Привезут. Я сам все сделаю. Пусть оставят в коридоре. Но я не буду спину убивать на этом дермище.

Костя говорил, снова опустившись на ее волосы, уткнувшись туда же — где круто пахнет волосами, шампунем скорее всего, может немного именно ей…

Агата не бросилась снова фыркать или возражать. Молчала несколько секунд, потом накрыла его руку своей, погладила…

— Я очень боялась, что испугаюсь тебя. Что ты придешь, а я в истерику. По телефону — это же одно. А в реальной жизни… Я даже пыталась вспомнить, когда меня в последний раз касался живой человек. Не я… И не смогла особо…

Костины пальцы чуть сильнее сжались на коже, практически до болевых ощущений, Агате это понравилось, она улыбнулась.

С ним ей было так же легко сейчас, как и когда они просто разговаривали. Это феномен… Гордеева, кажется. А может Родниной.

— Можешь не волноваться. В ближайшее время я планирую хорошенечко тебя накасаться… Привыкнешь.

Агата снова усмехнулась. Костя тоже.

По-прежнему думал о том, что хорошо бы сходить покурить… Но с каждой минутой все меньше тянуло.

Он внезапно осознал, что совсем не против сейчас вот так и уснуть. В этой убогонькой квартире, на этом уродском матрасе. Сжимая мягкое бедро, чувствуя тепло подмятого бока, упираясь в него возбуждением, которое особо-то и не прошло. Он правда снова ее хотел. Только жалко немного, если ей там правда больно сейчас.