— Послушай, не сходи с ума! В конце концов речь идет об убийстве и убийце. Я не могут прервать следствие до тех пор, пока не буду убежден, что оно действительно закончено, — сказал с оттенком отчаянья Паркер, потому что он полагал, что следствие только начинается, а Джо был спокоен, улыбчив и уверен в себе. Наконец он спросил: — Ну так что же ты хочешь, чтобы я сейчас сделал?

— Я думаю, нужно собрать всех этих людей и закончить дело.

— Но ты абсолютно уверен в том, кто убийца, и сможешь это доказать?

— Да, уверен, что смогу.

Паркер колебался.

— Ну ладно. Говори, Джо. Если я скажу, что умираю от любопытства, то это будет очень близко к правде.

И Джо сказал ему.

Через двадцать минут все сидели перед Алексом. Три женщины и двое мужчин. У них был измученный вид, но все, каждый на свой лад, выражали нетерпение.

Алекс, который стоял у дверей, ожидая, пока все войдут и усядутся, повернулся было к столу, но подошел вдруг к дверям кабинета и широко распахнул их. Потом встал, опершись на фрамугу, и, глядя на Паркера, который сидел на председательском месте, сказал:

— Поскольку мы довольно много знаем о том, что может сказать каждый из вас друг о друге, я бы хотел перейти сразу к повестке дня, тем более что ваша информация носит сугубо личностный характер и никому не было бы приятно публично обсуждать ее. Я бы хотел вам, господа, рассказать о том, что мы выяснили в процессе следствия и какие результаты напрашиваются из всего этого благодаря простым рассуждениям.

Итак, полиция не могла без расследования принять на веру гипотезу о самоубийстве. Возможно, вы не все знаете о том, что на столе покойного найдено не одно, а два предсмертных письма… — Он повысил голос и обвел глазами собравшихся, но никто из них не шевельнулся. Алекс кивнул, как бы подтверждая свою мысль, и добавил: — Да, два письма. И вдобавок в каждом из них приводились совершенно разные мотивы самоубийства. В письме, которое можно назвать письмом номер один, лежавшем на поверхности стола и сохранившем отпечатки пальцев сэра Гордона, говорилось, что хозяин этого дома расстается с жизнью в связи с тем, что нарушил законы чести и, насколько мы поняли, брал большие взятки. В этом письме сэр Гордон прощается с любимой женой и адресует ей самые теплые слова. Мы выяснили, что письмо это не могло быть написано после приезда сэра Гордона на нынешний уик-энд, так как в этом случае использована старая лента, а присутствующий здесь мистер Реут утверждает, что сменил старую ленту на новую перед приездом супругов Бедфорд в субботу утром… Под лежащей на столе рукописью присутствующий здесь мистер Паркер нашел во время осмотра места происшествия письмо, которое мы назовем письмом номер два. Оно было сложено вдвое, и на нем не было никаких отпечатков пальцев. Зато оно было написано на новой ленте. Как мы убедились, это был единственный текст, который печатался на этой ленте. В этом письме сэр Гордон говорит о страдании, которым наполняется его сердце при мысли о том, что любимая им женщина любит другого. Он же, не желая быть помехой в любви двух людей, которых уважает, решает уйти…

— Что? — прошептала Сильвия. — Он? Уйти?.. Вы говорите неправду!

Джо усмехнулся:

— До сих пор очень немного людей подозревали меня в неточности, что же касается обмана… Но надеюсь, миссис Бедфорд, что этим восклицанием вы хотели выразить не столько недоверие ко мне, сколько уверенность, что ваш супруг не мог уйти с пути двух влюбленных, не так ли?

— Простите, — сказала Сильвия, быстро взяв себя в руки. Она спокойно кивнула красивой темной головкой. — Вы правы. Я абсолютно не верю в то, что Гордон, то есть мой покойный муж, был способен на поступок такого рода. Это не в его характере. Кроме того, он был человеком глубоко религиозным и посчитал бы самоубийство большим грехом, чем убийство.

— Я удивляюсь, — быстро и тихо сказала Юдита Бедфорд. — Я удивляюсь тому, как ты легко можешь оскорблять память о нем. Кажется, ты в достаточной степени сумела опорочить фамилию Бедфордов при его жизни!

— Я была не первым из Бедфордов, который опорочил эту фамилию, — парировала Сильвия, выпрямившись на стуле и одновременно бросив виноватый взгляд на Цирила, который в свою очередь приветливо ей улыбнулся, будто эти слова его не касались.

— Минутку, господа, прошу вас. — Джо прошелся по комнате, потом вернулся к сидящим и, глядя на Сильвию, продолжил: — И тем не менее мы установили, что именно второе письмо, содержание которого представляется вам, миссис Бедфорд, таким неправдоподобным и на котором нет отпечатков пальцев, написано сэром Гордоном за час или два перед смертью. Мисс Агнесс Уайт, чья комната находится прямо под кабинетом, слышала, как мужчины возвращаются из сада, потом слышала шаги сэра Гордона над собой, а потом стук пишущей машинки. А так как другой машинки в доме нет, а сэр Гордон умер только через час или два и, что самое важное, текст этого письма единственный, напечатанный на машинке, мы можем считать, что либо сэр Гордон написал письмо, либо Агнесс Уайт говорит неправду…

— Я обманываю?… — Агнесс раскрыла свои спокойные, серые глаза. — Да зачем мне врать? Я ведь все слышала, как раз так, как рассказала вам.

— Да, конечно, мисс Уайт. Но нашей обязанностью является проверка всех возможностей. Это ведь вы сказали, что открывали окно перед полуночью, а мы не нашли на нем ваших отпечатков пальцев, и вы могли подать сэру Гордону кофе с ядом, а потом вытереть кофеварку. Но в этом случае вы должны были бы обмануть нас, сказав, что слышали, как сэр Гордон печатал, и, убив его, должны были сами написать письмо, а потом сунуть его под рукопись… а выходя, стереть свои отпечатки с ручки двери…

— Но зачем?

— Ну, — Джо сделал неопределенный жест рукой, — чего только не придумает девушка в одиночестве, когда не может уснуть и размышляет о жизни… Вы бы могли подумать, например, что такое письмо, в котором говорится об измене жены и самоубийстве ее мужа, могло бы лишить наследства эту женщину и его мог бы получить кто-нибудь еще… Ну, словом, причина могла бы найтись.

Агнесс покраснела.

— Если вы думаете, что это я… я…

— Нет, нет,