теперь судьбоносной для меня не только в плане спасения, но и в плане того, что теперь мы связанны родственными нитями: Ника стала той составляющей, что внесла в жизни взрослых новый виток.

— И вы больше никогда после этого не виделись? — Голос Мира хриплый, какой-то потерянный.

Я поворачиваюсь к мужчине и вижу, что он стоит среди комнаты и растерянно смотрит на Нику. Я только могу представить, что творится в его голове, видимо похлещи, чем у меня до этого.

— Никогда, я не собиралась портить жизнь человеку только тем, что в тот вечер мне вдруг взбрело в голову соблазнить едва знакомого мужчину.

— Но ты же не забавы ради это сделала, — поворачивает голову ко мне и смотрит с долей сожаления.

— Теперь ты знаешь всю историю от начала до конца и должен понимать, что это была не прихоть малолетней дурочки. И то, что я смогу забеременеть как-то в тот момент не думала.

— У меня впечатление, что Самойлов… — Мир вдруг обрывает фразу и сжимает кулаки, а я вижу, как на лице мужчины все больше и больше проявляется ревность и отчаяние.

— Только не заставляй меня жалеть о том, что я тебе открылась, а не уехала в этот же вечер первым поездом к тётке.

Лишь упоминание о тетке Вере всегда действовало на парня отрезвляюще. Он прекрасно знал, что мне есть куда вернуться, и в любой момент я это могу сделать, к тому же дальняя родственница мамы сильно поддержала меня в первые месяцы, как я только появилась на пороге ее дома вся озябшая, голодная и холодная.

Она была рядом со мной и в моменты, когда сильный токсикоз выворачивал меня наизнанку, и тогда, когда приходилось лежать в больнице с угрозой выкидыша. То, что после ночи с Николаем я смогла забеременеть, было сродни шока, который еще несколько недель преследовал меня, пока тетя Вера не вытрясла из меня всю правду и не разложила по полочкам все нюансы моего глупого поступка, если я таков захочу совершить. Да и поддержки её я могу не ждать, если вздумаю после аборта вернуться к ней.

Но она ошиблась, об аборте я не думала, я лишь переживала о том, как жить дальше, когда где-то существует отец, который делает всё для того, чтобы отыскать меня и вернуть обратно. Хотя я прекрасно понимала, что «испорченный товар» уже не в приоритете, но не это меня волновало в тот момент. Что если ему хватит ума запереть меня в больницу, заплатить врачам, чтобы те сделали аборт без моего согласия?

— Он тебе нравится?

Я хмурюсь, услышав неожиданный вопрос, на который давно знала ответ, но не считаю правильным в данной ситуации обсуждать с тем, кто, как я подозреваю, испытывает ко мне романтические чувства. Подсказывает мне моё чутьё, что Мир пытается контролировать своё поведение, но это у него плохо получается. Он в отчаянии, так же как и я, такие новости скорее шокируют, чем вносят ясность.

— Мирон, что ты хочешь услышать? — хватаю мужчину за руку и осуждающе смотрю ему в глаза, он поджимает упрямо губы, как мальчишка и нервно сглатывает. — Я не собиралась его искать. Да, я знала его имя и фамилию, но не больше, мне просто в голову не приходило, что мой поступок должен зацепить ещё кого-то. Ника только моя и ничья больше, ты это понимаешь?! У каждого своя жизнь, и если бы я хотела вовлечь в игру Николая, то обязательно бы это сделала еще прошлой осенью. Но это мне не нужно было, и сейчас нет огромного желания что-то менять.

— Ты его совершенно не знаешь, — насмешка озаряет искривленные губы Мира, он слишком пристально изучает мое лицо, словно пытается понять, не вру ли я.

— Вот именно: не знаю, поэтому и не рыпалась узнать получше. Все мужчины одинаковы…

Я резко замолчала, испуганно посмотрев на Мира, который тихо выругался и выскочил в ванную комнату.

19 глава

Ребячество чистой воды, не иначе. Стою среди комнаты и не могу сдвинуться с места, пытаясь понять, чем вновь недоволен Мирон. Он сильно озадачен, но отмалчивается и не открывается на все сто процентов. Мне становится страшно, очень страшно, и боюсь я не за себя. Что Мирон имел в виду, когда бросил фразу о том, что я Самойлова совершенно не знаю. Ну, в самом-то деле! Не знаю, не знала и не хотела бы узнавать, но моей судьбе вдруг вздумалось в очередной раз перевернуть всё с ног на голову. Мне кажется, что голова вот-вот взорвется, а если нет, то я могу необдуманно совершить миллион ошибок, если сейчас же не смогу оценить всю степень опасности. Пока есть время — нужно отсюда просто бежать и тогда никому не будет дела до меня, а тем более до Ники.

— Мир, — я полностью распахиваю едва прикрытую дверь в ванную комнату и вижу мужчину, который яростно умывается холодной водой, не обращая внимание на то, что его красивый костюм намокает, — что ты творишь, успокойся и давай поговорим.

— Черт, Лиза, пять грёбаных месяцев я пытался тебе доказать, что достоин тебя, что мне можно доверять, а все оказывается куда хуже, чем я подозревал. И ладно бы дело было в каком-то левом мужике, но чтобы он.

Мирон поворачивает ко мне грозное лицо и смотрит так, что мне в самый раз искать убежище, у меня к таким взглядамсвои претензии: ничего хорошего в них нельзя предугадать… недобрые они.

— Я уезжаю, — слова едва-едва смогли вырваться из моей гортани, а ноги самостоятельно нашли дорогу к двери, на ощупь, ведь я в это время смотрела на Мира и его реакцию.

Я слабо помню, как подлетела к кровати, схватила сумочку, из нее дрожащими пальцами достала телефон, чтобы срочно вызвать такси. Бежать, бежать подальше от этой семейки. Я сильно жалею, что решилась открыться Мирону, он такой же как и все, такой же, такой же! Руки дрожат до одури, так же, как и вся я, и не мудрено, что мобильный в какой-то момент вылетает из моих пальцев и глухо падает на ковер. В этот же момент широкие, горячие ладони Мирона касаются моих предплечий.

— Господи, Лиза, Лизонька, прости, ты все не так поняла. Не дури.

Мужчина поворачивает меня к себе и смотрит с отчаянием, в глазах — раскаяние, а на лице — гримаса боли.

— Мне лучше уехать, то есть мне и Нике, пока не поздно. А ты все забудь,