Шрифт:
Закладка:
Нет, она, конечно, последовала бы за мной, если бы это требовалось. Но никогда не отреагировала бы так.
И, наверно, в глубине души я всегда знал, что это совсем не то, что мне нужно.
- Оденься поудобнее, - напутствовал я Пчелкину на всякий случай, когда мы расправились с завтраком. Кивнув, она юркнула в спальню, чтобы собраться, а я занялся решением вопроса с машиной.
Пару часов спустя мы были на месте. Я испытал странную гордость, когда открыл перед Машей калитку, допуская ее в свои владения.
- Это все твое? - спросила Пчелкина, глядя по сторонам так, как будто ее окружали не виноградные лозы, а несметные сокровища.
- Наше. С Леликом, - пояснил я. - Мы выкупили виноградники пару лет тому назад, чтобы производить вино из собственного сырья.
- Круто, - отозвалась Пчелкина, касаясь рукой спелой грозди круглых темных ягод.
- Это Неро д'Аволо, - подсказал я, - наиболее популярный на Сицилии сорт винограда. Из него мы производим нашу «Кровь дьявола». То вино, что подавали на той…
Я запнулся, не договорив. Отчего-то вспоминать свой мальчишник не хотелось. Хотя почти ничего о нем и не помнил, но даже от одного упоминания странно коробило.
- В общем, это наша гордость, - свинтил я с темы, на которую неосторожно сам же и ступил.
Мы неторопливо шли вдоль виноградных рядов и я чувствовал себя очень умиротворенно. Именно здесь. Именно с этой женщиной.
На винограднике уже вовсю шла работа по сбору урожая и я, кинув на Машу взгляд искоса, предложил:
- Я планировал немного поработать руками. Хочешь присоединиться?
- Ты будешь сам собирать виноград?
В ее голосе звучало такое удивление, что впору было оскорбиться. Но я лишь усмехнулся:
- А что, думаешь руки мне нужны только для того, чтобы лапать женщин?
- И многих ты перелапал?
- Тебе точную цифру?
Маша вздохнула, я расплылся в улыбке.
- А ты записываешь каждую? - поинтересовалась она ядовитым тоном.
- Конечно! Еще и вещи на память храню. Трусы, например, забытые на люстре.
Пчелкина снова покраснела. Это нравилось мне так же, как пикироваться с ней. Удивительно! Я раньше считал, что рот женщины должен служить для более практичных и приятных мужчине целей. С Пчелкиной же открывал для себя много нового. И это нравилось мне тоже.
- Ну так что? - напомнил я о заданном вопросе.
- Что? - переспросила Маша.
- Ты не против поработать руками?
Маша от этих слов раскраснелась еще больше. Двусмысленно получилось, однако.
- Я имею в виду - для сбора винограда. Хотя я не против, чтобы ты поработала руками и в ином плане, - усмехнулся я.
- Предпочитаю виноград, - парировала Пчелкина.
- Посмотрим, как ты заговоришь, когда мы вернемся в отель, - хмыкнул я.
Взяв пару ящиков (один для себя и один - для Пчелкиной) и также пару ножниц, мы с Машей приступили к общественно полезному труду. Хотя, когда рядом мелькала Машина грудь, сложно было сосредоточиться на работе. А уж когда она наклонялась попкой кверху, чтобы положить в ящик срезанную гроздь винограда - вообще хоть волком вой!
- Они такие… твердые, - заметила Пчелкина, укладывая очередную срезанную гроздь. - Как камень.
Ох, а я-то был какой сейчас твердый! Причем не тем местом и не к месту.
- И тяжелые, - добавила она.
Дааа, прямо очень уже тяжело!
- Хочешь попробовать? - предложил я, отделяя одну ягоду от грозди, которую держал в руках.
- А можно? - снова уточнила Пчелкина.
Я хмыкнул:
- С одной грозди фирма не обеднеет. И даже с нескольких - тоже.
И, глядя Маше в глаза, поднес ягоду к ее рту и надавил, позволяя виноградному соку прыснуть на губы. А она стояла, не разрывая визуального контакта, и словно ждала того, что я и хотел сейчас сделать больше всего на свете.
Протолкнув ягоду ей в рот, я с трудом дождался, когда она прожует и припал к губам Пчелкиной, как прародители ее фамилии к нектару. Жадно слизал сладкий сок с ее губ, толкнулся в рот языком. И едва не застонал от того, насколько этого было мало.
- На нас смотрят, - выдохнула Маша, когда я отстранился, чтобы набрать в легкие воздуха.
- Пусть смотрят, - прохрипел я, - в конце концов мы ведь молодожены.
- Ненастоящие, - поправила она.
- Плевать, - отрезал я. - Хотя ты права, лучше оказаться там, где нас никто не увидит.
- Я не это имела в виду!
- А я - это, - заявил, беря ее за руку и увлекая за собой к погребам.
Потому что, клянусь «Кровью дьявола», готов был сойти с ума, если немедленно не окажусь с ней наедине!
- Давииииид, что же ты делаешь? - застонала я, не думая о том, как это прозвучало. А прозвучало это протяжным эхом, отражающимся от каменных стен погреба Штерна.
- Что я делаю? - пробормотал он в ответ, вовсю шаря под моей одеждой руками.
- Ты меня возбуждаешь!
- Ты меня тоже. Знала бы ты, как.
Я этого не знала, да и до сих пор к таким признаниям относилась с опаской. Потому что такие мужчины, как Штерн, не обращают внимания на женщин вроде меня. У них это не заложено ни в одной линии вероятности. Они такую возможность не просто исключают, они вообще не считают, что она имеет право на существование. И в этом я их понимала.
Но сейчас, когда Давид целовал меня с таким пылом, что будь я круглой дурой, уже бы поверила, будто ему нужна, мне хотелось только расслабиться и отдаться на волю чувств. Чего делать было категорически нельзя!
- Все! Стоп. - Оттолкнув от себя Штерна, я отошла от него на безопасное расстояние и сделала вид, что читаю этикетки на бутылках. Ну а что еще делать, когда остался наедине с самым сексуальным мужиком на свете?
- Чего ты боишься? - раздался голос Давида, и я повернулась к нему. На лице моем при этом отразилось абсолютное недоумение.
- Чего я боюсь?
- Да, чего ты боишься? Бегаешь от меня, как черт от ладана. А я ведь совсем не святой. - На его губах заиграла порочная ухмылка.
- Я ничего не боюсь. И я от тебя не бегаю, - парировала я. - С чего ты взял?
- С того, что я уже готов поверить, что ты была непорочна на тот момент, когда мы с Леликом… - Он замолчал, его скулы стали острыми, четко выступающими.
- Я не была непорочна. И сейчас тоже - порочнее некуда. Но и страха по отношению к тебе я не испытываю. Просто… не вижу пока смысла погружаться в то, что потом может и не сбыться.
