Шрифт:
Закладка:
— Прекрасно! — улыбнулась я в ответ.
Хорошо, что я, работала ресторане, пробовала все эти блюда и не выглядела дурой.
— Ну думаю луковый суп и на десерт конфути, вы точно оцените! Кто не любит Конфути!
Джамалов кашлянул, а я продолжала улыбаться. Когда передо мной поставили тарелку с этим конфи слегка отодвинула ее от себя. Конечно, я любила кролика, но сейчас кусок не лез в горло.
— Почему вы не едите? — не унималась Тереза. — Очень вкусно Сашенька!
— Тереза!
Голос Джамалова, спокойный ровный, но в то же время жесткий, заставил ее замолчать.
Я уставилась в тарелку, прекрасно начался семейный обед. Интересно он видит в ней только дырку, наслаждаясь ее роскошным телом?
— Ооо семья вся в сборе! Мисс шалавистость, вы тоже тут?
Я подняла глаза. В столовую, распространяя стойкий запах перегара вошел муженек. В белой рубашке, идеально облегающей его торс. Бог дал ему хорошее телосложение, внешность, но вот воспитание и ум, точно забыл ему отсыпать.
— А ну прекрати! — рявкнул Джамалов старший. — Ты где напился с утра пораньше?
Тимур, пройдя на середину, нагло плюхнулся на диван и рассмеялся.
— Тереза, милая, ты знаешь кто эта очаровательная блондинка? В отличии от тебя, белый явно не ее натуральный цвет волос! Она очень прожженная личность!
Я не проронила ни слова, молча наблюдала за спектаклем, а лицо Джамалова старшего покраснело.
— Убери ноги с дивана! Ты что себе позволяешь щенок?
— Я что себе позволяю? А ты? Ты сообщил Терезе про то, что она нищая? Да, да милая мама, идите собирайте свою косметику, ваша вакансия занята! Вы больше не жена владельца винного завода! У него новая любовь, Александра Смоленская! Прошу любить и жаловать! Пила дешевый нескафе, а сейчас кролика поедает!
У меня потемнело в глазах, но я сдержалась. Господи если бы не проклятые деньги, никогда бы не согласилась на эту аферу. А еще и переспала с ним.
— Прекрати немедленно! — прошипел, еле сдерживаясь Руслан Ренатович.
Было видно, как двигаются желваки на его скулах. Тереза же наоборот хлопала своими большими красивыми глазами, пытаясь понять что происходит.
ТИМУР
Я смотрел на нее, испытывая желание убить. Разорвать на части. Что угодно. Схватить за волосы и намотать их на кулак. А дальше… Дальше шли смешанные чувства, которые я не понимал и возможно себя за них ненавидел. Она просто посмотрела на меня. Мне в глаза. Не вульгарная, как в клубе, не вычурная. Даже косметики нет. Платье какое-то скромное, правда короткое. С длинными рукавами, и волосы в хвост собраны. В светлом вся, худенькая и такая. Такая желанная… Руки в кулаки сжал от ненависти. А отец во все глаза на нее смотрит. Сука. Давно он ее трахает?
— Пошел вон отсюда! — рявкнул он. — Ты, как смеешь щенок сюда пьяный заявляться? Иди, проспись, ты что несешь?
Я глянул на Терезу. Интересно, она правда такая дура? Что-то в тарелке рассматривает и ресницами своими длинными хлопает.
— Я в своем доме! Это не твое! Все мамино! Ты не забыл, что тебя голым и босым в семью взяли?
Лицо отца побагровело. Я задел его за самое больное и сам это прекрасно понимал.
— Проваливай отсюда, щенок! — заорал он так, что ненавистная мной пафосная люстра со множеством ненужных баламбошек зазвенела.
— Милый, не нервничай! — вскочила на ноги Тереза — Нам нельзя!
Отец бросил на нее уничтожающий взгляд, а его тупая женушка захлопала своими ресницами.
— Тереза, милая, да отцу ты нахрен не нужна, как ты не поймешь, детка! У него Саша! Просим любить и жаловать! Твоя счастливая соперница! Моя несостоявшаяся жена!
Я уставился прямо на женушку. Нагло и испытывающее. Ненавидел ее люто. Но ведь что в ней такого этой суке? В сексе она обычная, в жизни тоже. Но отец на старости лет с ума сошел и все ей отдал Сыновей без всего оставил, а этой шлюхе все отписал.
— Ты мерзкая поганая шлюха! Дешевка и проститутка!
У меня резко потемнело в глазах. Остановить меня, я знал, уже никто не способен. Схватив со стола бокал с десертным вином своей мачехи, плесканул в красивое лицо женушки. Она побледнела. Капли красного вина разлились рубиновой россыпью по ее платью.
— Какая ты мразь! Убирайся отсюда!
Отец, вскочив на ноги, толкнул меня, а Тереза, охнув, бросилась к женушке.
— Сашуль, вы не переживайте! Платье все равно дешевое!
Я рассмеялся. Утешили женушку, поставили на место. Иногда мне казалось, что Тереза не такая уж и тупая.
— Амалия, сюда! — рявкнул отец горничной.
Зло посмотрел на меня, его брови сурово сдвинулись на переносице.
— Чтобы я тебя до завтра не видел! Извинись! Мне стыдно, что я воспитал такого выродка, сука! Не буду говорить про твою мать, ты весь в нее!
Я сжал кулаки, в глазах темнело все сильнее.
— Не смей ничего говорить про маму! Я ненавижу тебя! И извиняться перед этой шлюхой не собираюсь! Иди дай ей в рот! Хотя она сосать не умеет!
— Ублюдок! Вали отсюда на х. й! — проревел отец.
В меня полетела тарелка, но я, увернувшись, вылетел в прихожую. Всего трясло, сердце бешено стучало. Я ненавидел его за маму и ненавидел ее за то, что появилась в моей жизни и хотела все забрать. Ничего ты не получишь, поганая мразь. Пока я жив, у нее никогда ничего не будет. Ударил кулаком в стену, шумно дыша. Дед, вот кому мне нужно было звонить.
* * *
Дед долго не брал трубку, и я решил наведаться без приглашения. Плевать что подумают, там моя мать. Дверь распахнулась и на пороге в элегантном синем платье, стояла бабушка. При виде меня, она растерялась, но тут же взяла себя в руки.
— А мы тебя не ждали! Но я очень рада что ты приехал!
Ее лицемерие поражало все сильнее. Выть хотелось, ни отцу, ни здесь я не был нужен, никому кроме матери.
— Мама дома? — сухо спросил я.
Бабушка покачала головой.
— Они с отчимом с утра уехали! Мурад же женится и еще в гости Алия приехала!
— Кто? — равнодушно поинтересовался я, проходя в гостиную.
— Алия! Сестра Мурада, младшая! Тимур ты что пил? Перегар такой идет!
— Елизавета Яновна, можно я пройдусь?
Мелодичный девичий голос, заставил меня обернуться. Позади стояла девчонка лет восемнадцати, а может и того меньше, с длинными волосами, заплетенными в тугую косу и хлопая не менее длинными ресницами, смотрела на меня. Я усмехнулся, а она, покраснев, отвела взгляд в сторону. От глаз бабушки не укрылось, как она вспыхнула и, как я возможно очень жадно рассматривал тоненькую фигурку, к которой был уверен на сто процентов, еще не прикасался ни один мужчина.
