Шрифт:
Закладка:
И падаху со обою страну множество люду, но вящши бусурманов, нежели христиан. И сего ради знак Божия милосердия являшеся христианом и дух храбрости благочестивому воинству прискоряшеся. И Божиим пособием нечестивии побеждени быша, и плещи своя обратив, друг друга топчуще, во град бежаша.
И тако христианское воинство совершенно обсташа град, и крепко заточиша шанцы, и стрелцы с полковниками их вкопашася в землю, и аки уже безстрашни от стрелбы градския и от вытечек их мнящеся быти.
Тогда привлекоша близко града в шанцы великия пушки и средния, такожде и огненныя, ими же вверх стреляют. И бяше всех их во всех шанцах от всех стран поставленных до полутораста, и мнейшая бяше полутора сажени. Еще же и кроме того бяху полевыя многия пушки около шатров и стана царева в полку его.
И по том вскоре повеле государь раскат высокой соделати. И соделан бысть тайно версты за две от града, и единою нощию блиско стены градныя поставлен, много вышше стен градных. И на него подъяша десять пушек великих и пятдесят затинных, и при них воинов с ручницами.
И повелено стрелцом и пушкарем пременяяся безпрестанно по граду стреляти, иже зело велику тщету во граде творяху с того раскату. И таково тех стрелцов стреляние искусно бысть, яко не даваху поганым не токмо по улицам и по домом ходити, но ниже из храмин изникнути. Бяху бо стрелцы и пушкари тако зело стрелянию изучены, яко из пищалей птиц на лету побиваху.
Такожде и иныя стенобитныя хитрости на многих потребных местах утверждены быша. И тако утвердившися, начаша со всех стран бити по стенам града, и уже очистиша стрелбу великую во граде, сиречь не даваху поганым стреляти из великих пушек на воинство христианское, точию затинных и ручных пищалей стрелянию отъяти не могоша – ими же многу тщету творяху в воинстве христианском в людех и конех.
И еще к тому тогда иную хитрость изобрете царь казанский против христианскаго воинства. Ибо уложил он таковый совет со оным своим воинством, их же оставил вне града на лесах, и положил с ними таковое знамение, а по их языку ясак. Егда иззнесут на высокую башню, иногда же на град на высочайшее место хоруговь их бусурманскую зело великую и начнут ею махать, тогда [тогда глаголю, понеже далося воинству в память] ударят со всех стран из лесов зело грозно и прудко во устроении полков бусурманы на полки христианские, а от града в той же час во все врата выехали сущие во граде бусурманы на шанцы воинства христианскаго.
И так зело жестоко и прутко наступали, яко верити неудобно. И единою изыдоша сами карачи со двором царевым, и с ними аки десять тысящей воинства на оныя шанцы, идеже поставлены быша великия пушки. И толико жестокую сечу со христианы учиниша, яко уже всех их далеко от пушек отогнали было.
И за Божиею помощию приспеша тамо дворяне муромцы, ибо негде близко того места станы своя имели. И между российскими воинствы те дворяне зело храбрые и мужественные мужи стародавные в родех российских. Иже абие взопроша карачей со всеми силами их, яко принудишася от них тыл подати и в бегство обратитися. Тии же до врат градных гнаша по них, секуще и колюще поганых, и не тако много побиено бысть их, яко сами во вратех градных подавишася тесноты ради. Многих же и живых яша.
В тот же час и в прочие врата вытекали, но не тако крепко бишася. И воистину на всяк день аки три недели тоя беды было, яко и сухаго брашна и нужныя пищи не даваху воинству в сытость ясти. Но обаче господь Бог помогал христианскому воинству, ово храбро, при помощи его святой, сражахуся с ними, пешие с пешими от града выбегающими, конные же с конными, из лесов выезжающими.
А к тому и пушки великия, иже з железными ядрами, обращающе от града стреляху на те полки бусурманские, иже отовне града с лесов наезжали. А горше всех от их наездов было тому христианскому воинству, которые стояли на Арском поле. Такожде и полку Правыя руки, иже стояше от Галицкой дороги, от луговой черемисы.
А которыя полки стояли за Булаком от Волги, на которой стране бяше царский полк, те от внешняго нахождения бусурманскаго в покою пребывали. Точию из града частые вытечки имели, яко ближе стояли под стенами градными у пушек.
Благочестивый же царь и в последнем том случаи будучи не желаше кровопролития и погибели поганых, но яко царь христианский желаше того, дабы покорилися ему нечестивии без кровопролития. И того ради многих языков плененных отпущаше во град, такожде и увещевати поганых посылаше ко граду многих своих сиклитов, дабы обратилися на истинну и покорение, обещавая им всякую свою милость и вин их оставление.
Егда же не восхотеша тако сотворити, тогда царь благочестивый повеле им сказати: аще сами не хотят покоритися Российскому скиптродержавию, то да изыдут из града со всем имением своим, и с женами своими, и з детми, и с хищником царем своим амо же хотят, град же отдадут в руце благочестивому царю, яко природное их обладание. Ибо на земле Болгарстей поставлен есть, яже исконно бяше область великих государей.
Они же злочестивии ниже краем уха сего послушаху. Ибо зело на погибель свою ожесточишася, и скверными языки своими хулныя словеса испущаху: прежде же на господа Бога нашего, веру православную укаряюще; благочестиваго же царя скиптру такожде многия досадителныя злобы исполненныя словеса испущаху; смиритися же отнюдь не хотяху.
Но кровопролития желающе, исходяще из града непрестанныя брани составляху. Что же еще поведати, яковую тщету они бусурманы делаша христианскому воинству в людех и конех? Ибо которые люди дворов болярских отъезжали, травы конем добывающе, тех не могли обранити ниже многие ротмистры, стрегущи и опасающи того с вой своими, злохитрства ради бусурманскаго и внезапнаго наглаго прудкаго их наезжания. Воистинну и пишущи не исписал бы по ряду, сколко оных слуг побито и поранено.
Видев же царь казанский, яко уже изнемогло было зело воинство христианское, наипаче же оное, кое блиско града в шанцах у пушек было, ово от частых вытечек и наездов их из лесов, ово от глада – зане, яко рех, с покоем и сухаго хлеба не давали ясти – ово от скудости пищи, ибо уже
