Покинув подземелье, он провел ее вокруг столов прямо к центру комнаты, где лежала женщина на деревянной доске. Ширина доски была настолько узкой, что верхние края скрывались между ее наружными половыми губами. На ней висела большая табличка с надписью «Плохой сабмиссив».

Слезы текли по лицу брюнетки, и она захлебывалась рыданиями, явно стараясь не шуметь. Люди обходили ее стороной, некоторые громко комментировали сопляков и неуважительных сабмиссивов, их голоса были полны неодобрения.

В Эбби вспыхнул гнев:

— Что Вы делаете? Вы позволили…

— Садись сюда, Эбби, — Ксавьер выдвинул стул у пустого стола и поставил бутылку воды. Когда он убрал руку, ее колени подкосились, и она упала на стул.

Поговорив с мужчиной, сидящим за соседним столиком, Ксавье подошел к измученной женщине.

Эбби удалось приподняться, но головокружение свалило ее обратно. Она схватилась за стол. Но Ксавье сейчас стоял перед брюнеткой, так что, возможно, он что-нибудь предпримет.

Если он не поможет бедной женщине, то узнает, что такое сцена на самом деле. Все в Эбби сжалось от этой мысли, но она поджала губы. Она сделает то, что должна сделать.

— Хармони, — Ксавье скрестил руки на груди. — Скажи мне, что ты сделала не так. И почему.

— Я пыталась вынудить Домов подраться из-за меня, — сабмиссив сотрясалась от рыданий, — потому что я хотела больше внимания. Мне жаль, — она склонила голову, слезы не прекращали бежать по ее щекам.

Ксавье молчал, пока шли секунды, и гнев Эбби нарастал.

— Принято. Если ты увидишь Домов, и если они позволят тебе говорить, ты можешь извиниться и сказать им, что я справился с твоим наказанием.

Облегчение разлилось по ее лицу.

— Спасибо, Милорд.

Ксавье кивнул мужчине, сидящему за столом.

— Митчелл, будь добр…

Митчелл подошел к пульту управления. Доска опустилась. Обхватив женщину за талию, Ксавье освободил ее руки и поднял ее с устройства. Она уткнулась головой ему в грудь, судорожно всхлипывая, и он обнял ее, позволяя ей выплакаться.

Эбби вздохнула при виде этого зрелища. Мужчина, который не боится женских слез. Затем в ней вновь вспыхнула ярость. Бедная, несчастная женщина. Что это была за ужасная пытка? И сделать это, очевидно, приказал Ксавье.

Неся одеяло и бутылку воды, Митчелл проговорил Ксавье:

— Я отведу ее в тихую комнату и приведу в чувства.

— Спасибо. — Ксавье передал ее, напоследок обратившись к ней: — Ты можешь вернуться в любое время после сегодняшнего вечера, зверушка.

Когда он направился обратно к Эбби, она услышала, как женщина спросила Митчелла:

— Я была тихой?

— Едва ли, — фыркнул Дом увлекая ее. — Но ты старалась. И легко отделалась, милая.

Легко? Эбби не могла поверить, что он это сказал. Слезы все еще текли по щекам женщины, и она пошатывалась, пока Митчелл помогал ей пройти через комнату.

Эбби посмотрела на Ксавье, когда он сел рядом с ней.

— Почему Вы так поступили?

Не отвечая, он огляделся, оценивая происходящее. Его взгляд вернулся к ней.

— Это было наказание, Эбби.

— Но я думала… — она бы предпочла, чтобы ей причинили боль и покончили с этим, а не поставили на доску и оставили страдать. С табличкой на шее. Униженной. — Я думала, что сабмиссивов бьют плетью или шлепают. А не что-то подобное. Это было ужасно.

— Это называется «катание на деревянном пони». Для некоторых сабмиссивов неодобрение их Господ является достаточным наказанием. Некоторым нужна боль. Однако Хармони получает удовольствие от порки. И она также наслаждается тем, что получает полное внимание Дома, — он указал на висящую доску. — Это же наказание оставило ее одинокой и смущенной, по сути, это стало болезненным перерывом, чтобы подумать о своих действия.

Его логика не уняла дрожь внутри Эбби ощущение, что она ошибалась в нем на каком-то базовом уровне. Она чувствовала себя так, будто открыла дверь другу, а вместо него нашла Фредди Крюгера.

— То, что ты иногда видишь в общественных местах, известно как фанфикшн, и это разновидность игры. Подчиненный ведет себя агрессивно и получает наказание, но таким образом, что это нравится им обоим. Это безвредно, пока они признают, что это происходит для удовольствия, и Доминанту нравится такое поведение. Большинству — нет. Обычно нижние знают, как далеко они могут зайти, и не переходят грань от милой дерзости к настоящему неповиновению или неуважению, поскольку последнее, что хочет настоящая саба, это опозорить своего Доминанта, — он отпил воды и поставил ее бутылку обратно на стол. — Поведение Хармони не было дерзким или милым.

— Значит, ты причинил ей боль.

— Да, и, надеюсь, достаточную, чтобы она не повторила свой проступок, — его взгляд был ровным… но омраченным. Она начала учиться читать его лицо. Ему не нравилось причинять боль Хармони.

Облегчение захлестнуло Эбби. За ним последовала волна усталости, и она обмякла в кресле.

Ксавье прищурился.

— Ты измотана. Ты приехала сюда на машине?

— На такси, — она зевнула. — Мне нужно домой.

— Да. Нужно.

Пока она вытирала лицо ладонями и пыталась вспомнить, где оставила свою одежду, Ксавье с кем-то разговаривал, а потом поднялся и подхватил ее со стула.

— Эй!

— Будешь дергаться — уроню.

Она замерла. До пола было очень и очень далеко, и, несмотря на то что ее тело было достаточно мягким во всех местах, падать было бы очень больно.

Он сделал пару шагов, прежде чем его губы искривились в ухмылке.

— Я не возражаю, если ты будешь дышать, зверушка. На самом деле я даже рекомендую это делать.

Ох. Неудивительно, что у нее звенело в ушах. Она вдохнула и услышала его смех.

***

Ксавье взглянул на Эбби. Уложив ее в свою спортивную машину, он откинул сиденье, и она заснула через две секунды после того, как назвала ему свой домашний адрес. Вид ее спящей и доверчивой, словно ребенок, сжал что-то глубоко внутри него.

Следуя указаниям GPS, он добрался до тихого жилого района Милл Вэлли. В этом районе стояли в основном двухэтажные дома, построенные в девятнадцатом веке. Ее дом был перестроен в дуплекс, понял он, когда помог ей подняться по ступенькам. Взяв ключ из ее неуклюжих пальцев, он отпер дверь и вошел внутрь. Его встретили ароматы цветов, чистящего средства и довольно резкий запах.

Свет озарил комнату с нежными цветочными обоями и изящной французской мебелью. Позолоченное зеркало висело над выбеленным камином с эксцентричным набором антикварных подсвечников на полке. Потертый ковер с игольчатыми узорами покрывал часть паркетного пола. Обстановка странным образом напоминала ему дом школьного друга на юге Франции.

Из дальнего угла доносился писк, похожий на мышиный.

— Что это у