— Я теперь буду рисовать только тебя и меня и больше не буду о нём говорить, — сообщила девочка, и Оля грустно кивнула.

Вопреки обещанию, Алиса вспоминала об Андрее, но с каждым днём всё реже и реже. Оля продолжала работать в ателье. Это дело её полностью устраивало. Она шила клиентам, а также себе и дочери. Покупала модные журналы с замысловатыми выкройками и радовала Алису новыми платьями. По выходным Оля пекла торты и приобщала девочку к кулинарии, снимая процесс на недорогой телефон и выкладывая фотографии на своей стене в соцсети.

— Дурью маешься, — ворчала Тамара Васильевна, заглядывая на кухню. — Лучше бы жениха себе искала, пока молодая и красивая, а ты все тортики печёшь! Хотя куда тебе дурёхе! С одного-то даже алименты стрясти не смогла. Попользовался тобой, да выбросил. Судьба у тебя, наверно, такая.

В начале весны заказным письмом Оле пришли документы: свидетельство о разводе и новое свидетельство о рождении Алисы. Скривив губы в грустной улыбке, она убрала их в папку со всеми документами. У неё есть дела поважнее, чем переживать о том, что Андрей теперь официально не отец её дочери. Да-да! Они с Алисой решили всё-таки сделать ремонт в своей комнате и вчера в строительном магазине подобрали новые обои, светло-бежевые в мелкий розовый цветочек, а ещё они купили новый линолеум, потому что старый совсем изодрался. В планах у Оли было ещё поменять мебель, а также со временем отремонтировать кухню и санузел, а там, может, и до гостиной руки дойдут, если Тамара Васильевна не заартачится.

Оля продолжала брать Алису с собой на работу. В перерывах она обучала дочку алфавиту и счёту, купив в детском магазине соответствующие пособия. Она не могла нарадоваться на то, как быстро девочка усваивала новую информацию. В сентябре должна подойти очередь в детский сад, и тогда Оля вздохнёт чуточку посвободнее. Всё у них будет хорошо, жизнь-то постепенно налаживается.

С этими мыслями Оля возвращалась домой после работы. Сегодня ей пришлось оставить малышку дома, потому что той не здоровилось. Она весь день переживала и названивала Тамаре Васильевне. Та ругалась, но, по её словам, делала для Алисы всё самое необходимое. Переступив порог квартиры, она услышала, как в гостиной её мать с кем-то разговаривает на повышенных тонах. Прислушавшись, Оля узнала голос тёти Светы.

— Да я говорю тебе, вылитый Юрка в детстве! — вещала соседка. — Губы точно такие же, бантиком, и бровки домиком!

— Быть не может! — упиралась Тамара Васильевна. — Ты сама говорила, что Юрка твой свинкой переболел и детей у него быть не может!

— Ну переболел, и что! — возмущалась тётя Света. — Чудо произошло! Вот, стоит перед нами чудо! — в её голосе прорезались заискивающие нотки. — Да? Покружись ещё раз, красавица!

Оля вошла в гостиную. На продавленном диване сидели Тамара Васильевна с тётей Светой, а перед ними стояла, неловко переминаясь с ноги на ногу, Алиса.

— Мама! — радостно воскликнула девочка, бросаясь Оле на шею.

— Что здесь происходит? — Оля недоумённо переводила взгляд с одной женщины на другую. — Мам, — обратилась она к Тамаре Васильевне. — Я же просила тебя присмотреть за Алисой, а ты что тут устроила?

— А что я? — возмутилась та в свою очередь. — Не смотрю, что ли?

— Смотрит-смотрит! — хихикнула тётя Света. — Я тоже пришла посмотреть. Что ж, ты скрыла, что от Юрки моего родила? Мы бы что, не помогли, что ли...

— Лисёнок, — прошептала Оля на ухо дочери, — иди в нашу комнату и закрой дверь. Я скоро приду.

Алиса послушно убежала, а Оля встала в центре гостиной и обвела взглядом сидевших на диване женщин.

— Хочу кое-что вам обеим разъяснить! — она еле сдерживалась, чтобы не зарычать. — Алиса — моя дочь! И к Юре вашему она не имеет никакого отношения!

— Ну как же не имеет... — начала возмущаться тётя Света, но её перебили.

— Не имеет! — выкрикнула Оля. — Вы сейчас уйдёте и забудете о своих фантазиях! Поняли меня? К дочери моей вы больше близко не подойдёте!

— Если она Юркина дочь, то я её бабушка и имею право... — не унималась соседка.

— По закону Юра ей никто! И вы тоже! Ещё раз приблизитесь, я полицию вызову! — вот теперь Оля уже рычала. — Чтоб я вас здесь больше не видела!

— Я, между прочим, к подруге своей зашла! — продолжала протестовать соседка, а Тамара Васильевна ей поддакнула.

— Ещё раз пустишь её, — обратилась Оля уже к матери. — Я подам в суд на раздел квартиры. Половина принадлежит мне по закону!

— По какому ещё закону? — пролепетала разом побелевшая Тамара Васильевна. — Лучше бы ты так с москвичом своим разговаривала, а то дал тебе пинка...

— Знаешь, помимо человеческих законов, есть ещё и божеский, — погрозила пальцем тётя Света. Она встала с дивана и направилась к выходу. — А ты не по-людски поступаешь, бабушке с внучкой видеться не даёшь! Бог тебя накажет!

— Идите уже, — теряя терпение буркнула Оля ей вслед. — И успокоительное попейте.

— Ты изменилась, — поджав губы, скорбно произнесла Тамара Васильевна. — Раньше ты не была такой.

— Может, и не была, — равнодушно согласилась Оля, подходя к своей комнате.

Ещё Юры с его матерью в её жизни не хватало! Одно радует, в тюрьме Юра, где ему и место.

Глава 22

Откинувшись на спинку кресла, Андрей наблюдал за игрой неоновых огней на потолке бара, в котором сегодня они с Ником решили отдохнуть после трудовой недели. Лежащий на низком столике мобильник завибрировал, и на экране высветился номер Ксении. Андрей с видимым раздражением отклонил звонок.

— Не ответишь? — усмехнулся Ник, пуская вверх дым от сигары.

— Нет, — отозвался Андрей и устало прикрыл глаза.

В последнее время Ксения стала слишком назойливой. Он не мог понять, когда эта ненасытная в постели тигрица успела ему надоесть. Возможно, в тот момент, когда она набросилась на него с поцелуями, стоило ему лишь выйти из зала суда. Первым его желанием было поставить зазнавшуюся помощницу на место, нашла время целоваться! Но это ведь был такой шанс лишний раз унизить Олю, ответить болью на боль. И