этим «во-первых» шло столько разных, по-своему отвратительных производных, что Герти стискивал зубы. Для начала: что вы будете делать, мистер Уинтерблоссом, если настоящий капитан Уизерс явится в Новый Бангор? Вполне возможно, он выкроит денек между африканским сафари и экспедициями в гвинейские джунгли, чтоб посетить этот уголок Полинезии, и что тогда? Что сделает этот джентльмен, увидев дерзкого самозванца? Судя по тому, что успел узнать о Уизерсе Герти, ничего хорошего не произойдет. Пожалуй, полковник попросту вытащит свой громоздкий армейский «кольт» и застрелит самозванца прямо посреди улицы. Разве что немного задержится, чтобы снять с него скальп. Герти отчего-то был уверен, что у настоящего полковника Уизерса должна быть неплохая коллекция скальпов.

Позорного разоблачения можно было бы, впрочем, опасаться в любом случае. Мистер Беллигейл, к примеру, определенно представлял опасность. Он знал истинное имя Герти, но по какой-то причине не принял его всерьез, вероятно, расценив в качестве грубой шутки или розыгрыша. Про мистера Беллигейла Герти вообще старался лишний раз не вспоминать. Молчаливый чиновник в черном похоронном костюме обладал сверхъестественной способностью проникать в чужие мысли. Достаточно было лишь подумать о нем, как весь окружающий мир подсвечивался серыми оттенками и делался невыносимо-отвратительным, как затхлые внутренности Канцелярии.

Гораздо хуже то, что он, Герти, сам принял эти навязанные ему правила. Он, Герти, собственной дрожащей рукой вывел в книге постояльцев отеля «пол. Г. Н. Уизерс», и подпись эта равнялась подписи под собственным смертным приговором. Теперь он уже не сможет утверждать, что произошло досадное недоразумение, путаница, ерундовая история. Теперь он самый настоящий самозванец, личность злонамеренная и априори виновная. Но мог ли он поступить иначе? Ему пришлось уведомить Канцелярию об отеле, в котором он остановился, не мог же он записаться Уинтерблоссомом! Это тем более вызвало бы много неприятных вопросов.

Ладно, убеждал себя Герти, разглядывая в окно своего гостиничного номера медленно плавящиеся от зноя улицы Нового Бангора, может, скандального разоблачения каким-то образом удастся избежать или оттянуть его на какое-то время. Допустим. Допустим, что настоящий полковник еще много лет не посетит Новый Бангор, а мистер Беллигейл вообще не от мира сего и попросту забыл про Герти. Допустим. Но что же тогда, господа?.. Выходит, ему придется остаться самозваным полковником? Жить под чужим именем, под чужой – и ужасно неприятной – личиной?.. Сколько же он выдержит? Это же не театр, не постановка, а он, Герти, не профессиональный актер и не разведчик. Сколько времени он сможет рядиться под человека, которым не является? Или ему так до самой смерти и придется носить шкуру «пол. Г. Н. Уизерса»? Какая нелепость!

«Во-вторых» было не легче, а на ум приходило иной раз даже раньше. Его собственное имя было похищено. Причем не приезжим недотепой, а каким-то безжалостным, бесчеловечным, а то и безумным убийцей, промышляющим в Новом Бангоре. Это пахло уже по-настоящему скверно. Человек, выдающий себя за Гилберта Уинтерблоссома, потрошит людей, нарочно забавляясь, прямо на улицах! Визитная карточка в зубах!.. Шарпер прав, это не простой жест. Это вызов, это презрительный плевок в лицо полиции города. А еще ловкий и циничный трюк.

Герти пытался вспомнить лицо того попрошайки, что вытянул у него портмоне. Пытался, и не мог. В тот момент он был слишком удивлен и напуган, а лицо попрошайки покрывали обильные разводы грязи. Даже увидь его Герти при свете дня посреди улицы, и то едва ли узнал бы. Запомнился лишь странный кашель и вылетающая изо рта черная угольная пыль… Шарпер говорил что-то про проклятых угольщиков, которые шляются по улицам, некстати вспомнилось Герти. Уголь, угольщики… Нет, ерунда какая-то. Этот человек не выглядел так, будто торговал углем. Скорее, он выглядел так, будто имел привычку съесть кусок-другой хорошо пропеченного антрацита вместо бифштекса…

Страшнее всего делалось при мысли о том, сколько еще в портмоне оставалось визитных карточек. Если каждая из них будет помещена в закостеневший рот мертвой жертвы, Новый Бангор надолго запомнит мистера Уинтерблоссома…

Третья проблема, мучившая Герти, выглядела совсем несерьезной на фоне предыдущих, но оказалась на удивление досадной. Она тоже касалась его портмоне. В украденном портмоне лежали все его деньги. Чек на двадцать фунтов стерлингов, а также банкноты на десять, и еще несколько шиллингов мелочью. Мелочь Герти, следуя советам опытных путешественников, еще на палубе «Мемфиды» пересыпал в карман – на почтовые марки, газеты и сигареты. Выйдя из Канцелярии и с невыразимым облегчением вдохнув свежий воздух, он тщательно пересчитал монеты. Выходило одиннадцать шиллингов и двадцать пенсов. Весьма скромная сумма в его ситуации, пришлось признать Герти. Почти ничтожная. Оказавшись в подобном положении в Лондоне, Герти не колеблясь выписал бы чек, но здесь все было совсем иначе… Увидев его имя на чеке, банковский клерк мигом кликнет констебля, и отправится мистер Уинтерблоссом в казенное учреждение, визит в которое, вероятно, не будет стоить ему ни единого пенни, только вот затянется на долгое время. А то и… Говорят, бюрократия и крючкотворство, делающие судебную систему метрополии грузной и тяжеловесной, еще не добрались до колоний Ее Величества, оттого правосудие чинится здесь с похвальной быстротой. Бывает, судья еще поправляет очки на носу, пытаясь понять суть обвинения, а какой-нибудь расторопный джентльмен уже прикладывает к твоей шее пеньковый галстук, пытаясь сообразить, какой длины понадобится веревка…

Номер в «Полевом клевере» обошелся Герти недорого, два шиллинга в день. Одиннадцати шиллингов хватило бы ему, чтобы провести здесь пять дней. Но Герти не думал, что придется провести в гостинице столько времени. Он чувствовал, что по горло сыт Новым Бангором. Сыт, как человек, пообедавший на три фунта стерлингов в привокзальном буфете и теперь испытывающий ужасное несварение желудка вкупе с изжогой. В общем, пребывал он в том состоянии, когда всякий поневоле захочет промокнуть губы салфеткой и поднять руку, подзывая официанта со счетом.

Он собирался покинуть остров настолько быстро, насколько это представится возможным.

– Долго пробудете здесь, полковник Уизерс? – вежливо спросил консьерж, вписывая его имя в специальный журнал.

– Возможно, день или два. Кстати, могу я обратиться к вам за справкой?

– Конечно, сэр. Что вас интересует?

– Какие суда отправляются из Нового Бангора в ближайшее время?

– О, это легко, сэр. Четырнадцатого мая отходит «Герцогиня Альба», идущая в Хёнкон[37]. Двадцать шестого «Дымный» отправляется в Кейптаун. Если не ошибаюсь, в начале июня еще должен быть рейс на Борнео…

– А «Мемфида»? – торопливо спросил Герти. – Она ведь еще в порту?

– О нет, сэр, уже отчалила.

– Так быстро? – изумился Герти.

– Насколько я знаю, она заходила лишь загрузиться водой и углем. Такие суда не проводят