Из окна нашей камеры виден кусок тюремного двора именно тот кусок двора, где приводят приговор к смертной казни в исполнение, то есть вешают людей. И происходит это каждый день даже в воскресенье. К окну всегда очередь всегда есть желающие посмотреть, как умирают другие. Раньше вешали в людных местах и забавная ситуация — именно в этой толпе наблюдающей за казнью активно работали «карманники» и тянули кошельки из карманов публики. Теперь вешают в тюремном дворе для приговорённых разница очень существенная — здесь серые тюремные стены и равнодушные тюремщики. Раньше хоть на людей можно было посмотреть перед смертью. Это я примеряю на себя свою весьма вероятную казнь если бы не подсказали добрые люди так и умер бы в петле. Пока я здесь жду вербовщиков из полка повесили всех парней — с кем я сидел в первой камере. Все они были не старше двенадцати лет — вот такая британская законность и справедливость.

Пока нет покупателей на нас развлекаюсь читаю Новый Завет и армейский молитвенник. Чтение на любителя, но ничего другого нет. Вчера приходил судья, который меня переписал из висельников в солдаты. Приходил не один с компанией — показывал человека, который убил английскую свинью и рассказывал, как ошибалось местное предварительное следствие. Оказалось мой случай не уникальный несколько человек в графстве повесили по тому же обвинению. Теперь судьи переписывают приговоры ждут судью из Лондона оказывается существует более Высокий Суд, и они могут пересмотреть приговор. Это очень поможет тем, кто уже умер. Я прикинулся идиотом выразил свое сожаление тем судья у которых могут быть замечания. Экскурсия растрогалась и один из них спросил в чем у меня нужда — что ни будь почитать говорю хотелось бы и нужен учебник говорю по каллиграфии. Хочу стать армейским писарем.

На следующий день принесли сборник пьес Шекспира в хорошем кожаном переплете и прописи с чернилами и пером. Теперь развлекаюсь не только религиозными текстами, но и хорошей литературой. Мои будущие коллеги по армейской службе обходят меня стороной. Слишком часто меня выводят к священнику и слишком долго меня нет в камере. Могут удавить по подозрению в доносительстве. Опять засада.

Очень скучно. Очень мучает сенсорный голод — три книги которые у меня есть в доступности мною уже выучены наизусть. Могу цитировать с любой страницы. От судейской экскурсии опять была прибыль — кто из них пошутил и прислал армейский устав теперь читаю и этот том. Одна радость практика в английском языке в чтение и написании как букв, так и слов. Может действительно в армейские писари пробиться попробовать.

Ожидание окончилось внезапно. Нас построили в тюремном дворе и показали покупателю — нас реально купили за каждого в среднем вышло по тридцать фунтов. И теперь мы практически свободны только надо отслужить двадцать один год, и мы свободны как ветер. Сейчас в начале службы нам будут платить восемь пенсов в день плюс будут кормить и одевать но не бесплатно за всё будут вычитать. Зря ждал что будет присяга и какое то отдельное мероприятие. Вместо присяги решения судьи и значит тот месяц пока мы загорали в ожидании вербовщиков будет засчитан в срок службы.

До места службы идем пешком под охраной конвоя. Если кто и думал податься в бега, то сильно ошибся. Конвой строгий и спуску не дает. Первая ночевка в пути, а для меня и первая ночь в Ирландии, да и вообще вне тюрьмы. Нас привели в порт и закрыли в каком-то сарае и теперь мы ждем корабль Его Величества, который отвезет нас в Англию в тренировочный лагерь. Кормить нас не стали и пара дней на воде оказались неприятной неожиданностью. В нашей партии оказались люди, которые были знакомы с устройством портового пакгауза, и мы не оказались такими уж голодными. Портовый пакгауз не тюремная камера и местные грузоотправители недосчитались и вяленого мяса и вина, и каких-то мучных изделий в виде сухарей.

Первый урок армейской жизни в британской армии — воровать нельзя если поймают накажут. А так пожалуйста…

Морское путешествие в Лондон было дольше чем я думал — ветер был встречный и мы болтались посредине пролива и не могли зайти в Темзу. не могу привыкнуть к местным реалиям. Везли нас в трюме наверх на палубу никого не пускали — вонь стояла страшная вода была тухлая и половина пассажиров стала мучиться животами. от этого вонь стояла ещё сильнее плюс морская болезнь срубила практически всех. Не знаю почему не срубило меня не знаю. Легче всё равно не было пришлось убирать всю эту блевотину. От морских путешествий надо отбиваться руками и ногами. Как то эти жители Британии совсем не похожи на просвещенных мореплавателей — блюют много.

Закончилось наше морское путешествие мрачно — несколько моих коллег по полку померли и были похоронены в море. Зашили в старую парусину вместе с грузом и утопили. Мне пришлось быть священником и отпеть умерших. Пригодилось знание молитв и после этих похорон меня выдернули из трюма и позволили пожить в более нормальных условиях в каюте с пассажирами не первого класса, но все же не в трюме. Заход в Темзу и выгрузка на берег был праздником.

Куда нас привели потом не знаю. Шли четыре дня и на окраине какой то английской деревни загнали в огороженное пространство с бараками и разместили.

Форму выдали сразу и всю. Эту груду вещей надо было не только привести в порядок и подогнать по себе но бережно хранить. За каждый утерянный предмет надо было выплачивать штраф из жалованья. С вещами разобрались быстро и с ними проблем не было. Два ухаря из соседнего барака решившие, что у нас есть лишние деньги и вещи видимо плохо знали ирландцев. Побили этих ухарей сильно и более в ирландский барак никто не совался.

Проблема оказалась в сержантах и политике — любимое занятие на строевой подготовке у сержантов поголовно из англичан — было требование — громко и четко кричать — «Да здравствует Британия». Несколько наших товарищей попали под палки и каждое утро на деревянном треугольнике проводилась наказание. После пятого удара палкой мяса на спине уже нет и просвечивают кости ребер наружу. После десятого лазарет обеспечен.

Я сразу не понравился нашему старшему сержанту и этот судя по выговору бывший житель Лондона стал искать причины отправить меня на этот треугольник.

Чем же я вызвал такую ненависть. Во время первого ротного построения сержант долго рассказывал о