— Прохвост, говоришь, сам прыткий и таких же к себе под стать набрал?! А что это у тебя за хвост собачий на картузе, а, поручик? И второй погон на плече нашит? Сам вон в пистолях весь обвешанный и в патронных сумках! Сапожки на ноге подрезаны! Покрой брюк свободный! Фанфарон?! Хвастунишка?! Любишь пыль в глаза людям пускать?! — потряхивая своей светлой чёлкой и хохолком на голове, генерал буквально закидывал молодого егеря вопросами. — Да не-ет! — Суворов, не дав времени Егорову, сам же на них и ответил: — На груди Кагульская унтерская медаль на Андреевской ленте. На лбу отметина от шрама, щека вон в рубце. Лицо загорелое, обветренное. Не штабной щёголь! Видно, что боевой офицер! Тогда почему форма в нарушениях? Что молчишь, братец? Немогузнайка?!

Бешеная, кипучая энергия так и разила от Александра Васильевича. Лёшка мотнул головой, сбрасывая морок ошаления. Не хватало ему ещё немогузнайкой прослыть, вот уж кого Суворов-то терпеть не мог!

— Ваше превосходительство! — рявкнул он что было сил. — Вся амуниция и вооружение подогнаны и приспособлены для боя, а не для парада. Хвост волчий, а не собачий, и снят самолично с убитого мной в схватке кинжалом полусотника султанской гвардии. Особой отдельной роте главного квартирмейстерства указом главнокомандующего армии разрешено ношение сих хвостов на картузах как знак особой проявленной егерями доблести. Второй погон гренадную сумку держит. Молчал, потому как старшего по званию слушал, не перебивая! Поручик Егоров свой доклад закончил! — и он с грохотом пристукнул каблуком сапога о пол.

— Боюсь, боюсь — грозен! — отскочил со смешком от Лёшки генерал-майор и чуть спрятался за улыбающегося во весь рот барона. Было во всём его поведении что-то такое ребяческое и нестандартное. В каждом движении этого человека сквозила взрывная, кипучая энергия и эмоциональность.

— Что, уел тебя Егоров, уел, а, Сашка?! — засмеялся Генрих Фридрихович. — Это тебе не штабных сверчков шугать. У этого две ступеньки в чинах за восхождение первым на крепостные стены. Молодой, а уже битый волчище!

— Молодец! Нравишься мне! — Суворов опять выскочил из-за барона. — Ответил мне коротко, чётко и метко. И на место хама поставил, и уважил генерала одним докладом. Пошли его со мной, Генрих! Отдай роту егерей на месяцок мне, а? Как раз до наступления пока ещё время есть. — Суворов, словно ребёнок, с мольбой вглядывался в барона. — Отдай, я тебе говорю! У тебя ещё за Кольберг передо мной должок есть, что, забыл?!

Полковник в возмущении аж притопнул ногой.

— Плут ты, Сашка! Ещё, может, чего вспомнишь?! Да мы сами там хорошо Платена придерживали, а тут и ты подоспел! Ну на кой тебе там, под Туртукаем, будут нужны егеря, а? Пока примешь резервную дивизию, пока оглядишься, присмотришься к туркам! Пока проведёшь предписанную тебе командующим разведку боем. Это ведь сколько времени-то пройдёт? А Егорову со своими волкодавами уже через месяц надобно будет под Силистрией быть и перед ударными корпусами в стрелковой цепи вертеться!

— Отпущу, друг, отпущу я его потом к Силистрии. Слово тебе даю, что всё успею, — умолял барона Суворов. — Мне хорошие стрелки на том берегу ох как могут пригодиться, а что там у меня — один астраханский пехотный и карабинерные полки, казачки да ещё три мушкетёрские роты из охраны ретраншементов.

— Ваше высокоблагородие, отпустите нас с генерал-майором на месяц, — встрял в разговор двух старых знакомых Егоров. — У меня рота укомплектована полностью, обучена, недавно вот на последнюю вакансию полуротного из молодых сержантов принял. Все давно в бой рвутся, а опыта у многих маловато. А тут будет возможность молодым на малом выходе егерский навык подправить. Отпустите?

— Спелись, да? — нахмурился полковник. — Старый да малый, в одну дуду дудите? Только увиделись, а уже в унисон петь начали? — с какой-то ревностью в голосе проворчал Генрих.

Подумал, а потом махнул рукой.

— Ладно, возьмёшь эту роту. Только обещай, Александр Васильевич, что к июню, к началу переправы через Дунай всей нашей армии, егеря будут уже под началом у генерал-майора Вейсмана. Им с его дивизией и дальше идти, как это и было ранее запланировано.

— Обещаю, друг, — сделал поклон Суворов. — Держать дольше обещанного твою роту не буду, тем паче что после меня они к моему же приятелю, к Отто Ивановичу, дальше пойдут, к коему я и сам испытываю самые горячие дружеские чувства. Были бы все немцы такими русскими, как он, никакой бы нам враг и никогда бы не был страшен! — и он лукаво подмигнул фон Оффенбергу.

* * *

Генерал-фельдмаршал Румянцев Пётр Александрович под давлением военной коллегии и самой императрицы, требовавших от него решительных действий, готовил свою армию к переправе через Дунай. Нанесение главного удара им планировалось возле турецкой Силистрии — в древности крепости Доростол. Григорию Потёмкину было приказано начать переправу в районе Гирсово. Главные же силы русской армии должны были переправляться у Гуробал.

В целях отвлечения противника от главного удара на только что прибывшего из Польши Суворова была возложена задача провести поиск в районе крепости Туртукай. Больших сил ему при этом не придавалось, так как целью поиска была просто разведка боем с последующим отступлением на свою сторону и без занятия самой неприятельской крепости.

Шестого мая 1773 года Александр Васильевич спешно выехал из ставки командующего, чтобы принять под своё начало все причитающиеся ему силы резервной дивизии.

* * *

— Здравствуйте, астраханцы-молодцы! — крикнул Суворов, стоя перед полком.

— Здравья желаем, вашпревосходительство! — раздался дружный рёв пехотинцев.

— Есть здесь средь вас тот, кто помнит меня?!

— Есть, есть, есть! — послышалось в ответ из шеренг.

— Ага! — обрадовался генерал. — Значит, уж коли вас штык пруссака не взял, так и турок своим ятаганом подавно не срубит! Скоро басурман в пух и прах разобьём! Супротив русского солдата ещё ни один враг не выстоял!

От генерала так и веяло энергией и уверенностью, и солдаты это чувствовали!

— Ну, всё-ё, коли Суворов пришёл, значит, скоро турку гнать будем, — говорили они уверенно. — Вон Иван Савельич с первой роты ещё под Кольбергом при нём был. Хорошо там немчуре морду набили. И здесь турке тоже набьем!

А Суворов в это время в походном шатре ставил задачу своим командирам:

— Ну что, господа офицеры, сил у нас совсем немного. Под рукой будет всего пять сотен пехоты Астраханского полка, рота егерей, сотня конных карабинеров и ещё сотня казаков. Нам предписано провести поиск на вражеском берегу для отвлечения его сил. Но я полагаю, что простого поиска тут будет мало! Чтобы оттянуть как можно больше сил неприятеля от места переправы нашей армии, нам надобно турецкую крепость Туртукай взять!

Офицеры зашевелились, а подполковник Муринов высказал общее опасение:

— У нас, Ваше превосходительство, общее число войск едва восемь сотен будет, а у турок только в самой крепости стоит четыре тысячи. Да ещё неизвестно, сколько конницы вокруг в разъездах состоит. Виданное ли это дело — против такого многочисленного противника, да ещё при отсутствии своей артиллерии, наступательно воевать?