Какое-то время они сидели молча. Алисия что-то обдумывала, Эштон привычно не мешал.

— Мне нужно попасть в план Хермеуса Моры, — наконец, заговорила ведьма.

Глаза Эштона сверкнули интересом и предвкушением. В этот раз он не стал снимать шлем, но Алисия готова была поставить свою правую руку на то, что сейчас он улыбался.

— Теоретически, организовать переход можно, — медленно начал он, — но ты уверена, что выживешь там? И вообще — разве тебе нужны знания принца даэдра, чтобы восстановить машины?

— Мне не нужны знания Моры, мне нужны мои записи. В его огромной библиотеке есть копии каждой когда-либо написанной книги. Я никогда не прятала свои знания от его слуг, и теперь мне нужны мои чертежи. Без них работа слишком затянется, а если кто-то в коллегии прознает, что я рядом и чем именно я тут занимаюсь, маги могут сами прийти сюда. Работать надо быстро, — уверенно ответила Алисия. — Не волнуйся, выживу и сделаю тебе тело.

Эштон хотел что-то ответить, но вместо этого лишь сжал зубы и кивнул.

— Ладно. Верни меня в мой план Обливиона, там я достану все, что тебе нужно.

Глава 11

На выжженной равнине Деменции пики Серого марша виднелись особенно отчетливо. У Эштона ладони чесались от желания прикончить парочку тварей, который брели вдоль дорог, поджидая незваных путников, но на выполнение своей части сделки у него всего двое суток — они с Алисией договорились, что через сорок шесть часов она вновь его призовет.

Так что дремора, не отвлекаясь, бежал по узкой тропе в сторону замка Шеогората, ловко уходя от неуклюжих попыток атаковать его, которые предпринимали неповоротливые увальни из Серого марша.

Добравшись до ворот, он коротко поприветствовал сослуживцев, краем глаза замечая, что они провожают его любопытными и злорадными взглядами. Стараясь не попадаться на глаза слугам принца безумия, он проскользнул к спуску в подземелья и вскоре добрался до старой, почти заброшенной части тюрем.

Здесь ничто не освещало путь, но Эштон и так помнил дорогу. От лестницы десять шагов вперед, двадцать вправо и еще пять влево. И за поворотом — длинный ряд пустых камер, из одной сочится прохладный голубоватый свет.

— Эштон!

Дремора еще не видел того, кто сидит взаперти уже долгие тысячи лет, но одинокий пленник, привыкший к тишине, остро реагировал даже на самые тихие звуки и конечно, услышал его задолго до того, как сам воин заметил свет.

— Ты так и не сдержал свое обещание. Неужели пришел, чтобы убить меня и навсегда забыть о нем? — старый двемер, который так и не назвал никому своего имени, повернулся лицом к Эштону, как только тот встал перед решеткой. — Сколько времени ты провел, отзываясь на зов магов из Черного предела? Сотни лет? Тысячи? Или — ни дня?

Двемер говорил, и Эштон не без труда преодолел желание взять старика за грудки и как следует встряхнуть. У людей он научился простой хитрости: если хочешь что-то получить, будь учтив хотя бы какое-то время.

— Напротив, я здесь, чтобы начать выполнять свои обязательства. Я нашел того, кому могу продать твои знания, — улыбнулся он и протянул руку.

Старик отпрянул, будто ожидая удара, но заметив, что ладонь дреморы раскрыта, с подозрением посмотрел на нее.

— Мои секреты стоят дорого, — он скрестил руки на груди и оперся о заросшую мхом стену подвала. — Тебе нечем будет расплатиться.

Эштон, скрипнув зубами, назвал цену. Старик азартно сверкнул глазами, но соглашаться не спешил.

— Не медли, двемер. Шеогорат не выпустит тебя отсюда — его твои знания не интересуют. Даже если я тебя обману и не выполню обещание, ты ничего не потеряешь. Даже, может, развлечешься, подглядывая за смертными и за тем, что твои знания способны сотворить с Нирном.

За долгие годы знакомства Эштон успел хорошо изучить старика. К тому же, простые слова убеждения он продумывал с тех самых пор, как встретился с Алисией. И теперь, к своему удовольствию, видел, что они подействовали.

Двемер порылся в складках линялой мантии, которая когда-то была желтой, и вытащил на свет покрытый ржавчиной амулет из двемерского металла. Подвеска на простой веревке в длину едва ли могла сравниться с мизинцем и походила на одну из башен Серого марша. Острым концом она устремлялась вниз и имела шестнадцать тончайших граней, на которых настолько тонко, что едва можно различить, были начертаны названия планов, на которых жили принцы даэдра.

— Возьми, — немного поколебавшись, старик вложил амулет в руку Эштона. — Но пусть новый владелец сам думает, как активировать амулет: если он достоин, то ему понравится такая загадка.

Эштон сжал в кулаке подвеску, которая казалась ему сейчас самым ценным сокровищем в мире, и, напоследок убедившись, что дверь надежно заперта, направился к выходу. Ему даже не верилось, что все получилось так легко, но неприятность подстерегала его там, где он меньше всего ожидал с ней встретиться.

Его начальник, дремора-валкиназ, заметив его в коридорах, тут же отдал приказ — явиться в тронный зал, к лорду Шеогорату.

Эштон поморщился — мог себе позволить, шлем прекрасно скрывал эмоции. Пришлось направиться к тронному залу, и в очередной раз поворачивая в запутанном дворце, он впервые чувствовал волнение или даже опасение. Такая эмоция раньше не трогала его сердце, и теперь он находил в ней удовольствие. Впрочем, мысль о том, что Шеогорат мог догадаться о чем-то раньше времени, несколько омрачала радость от новых ощущений.

Шеогорат восседал на троне оригинальным образом: забросив одну ногу на подлокотник и помахивая ею. Эштон бывал здесь всего один раз, в тот день, когда Дагон привел весь его проигранный в карты отряд сюда. Однако несмотря на любопытство, дремора старался не вертеть головой слишком уж активно и вообще вел себя равнодушно.

Десять шагов к трону, поклон — все эти формальности, вбитые очень долгими годами жизни под начало жестоких командиров и кровавого принца даэдра, получались сами собой и успокаивали.

— А, Эштон! — закричал Шеогорат, подскакивая на троне и принимая более-менее ровное положение. — Подойди ближе. Я хочу увидеть безумие в твоих глазах!

Воин повиновался, радуясь, что за время пути успел припрятать амулет двемера. Обыскивать его прямо здесь вряд ли кто-то станет.

Пока Эштон подходил к трону и, не мигая, смотрел в жуткие глаза Шеогората с кошачьими зрачками, он чувствовал на своей спине сверлящий